— Я знаю, — сказала Дженни, которая последила за моим взглядом. — Она так неуместна.
— Она идеальна, — сказала я.
Она пожала плечами и явно не хотела вспоминать со мной прошлое.
— Ты выглядишь ужасно. И ты не позвонила. Откуда ты вообще знаешь, где я живу?
— Я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я приходила к тебе.
— У тебя паранойя.
— После такого дня, какой у меня был, это скорее инстинкт выживания.
Она закатила глаза, а я протянула ей флешку.
— Отдай это Нику и его людям. Да побыстрее, лучше ещё сегодня вечером.
Она уставилась на флешку.
— Полагаю, что это не твоё домашнее задание по английскому. Но Ник сказал, что мы больше не принимаем участие в расследовании, ты ещё помнишь?
— После того, как передашь это, я выйду из игры, — ответила я. — Больше не связывайся со мной. Не приходи ко мне в школу или домой, или ещё куда-нибудь. Это слишком опасно.
Её выражение лица ясно дало понять, что ей наплевать на опасность.
Я слишком хорошо знала, как скорбь может вытеснить то, что раньше казалось важным, как она может сделать беспечным и из самых благородных мотивов эгоистичным. Мне было жаль Дженни, потому что она перестанет скорбеть только тогда, когда получит ответы. Ответы, которые я не могла ей дать.
Я ещё раз посмотрела на семейную фотографию.
— Твой отец очень тебя любил. Больше, чем он ненавидел Билли.
— Работа была его жизнью, — сказала она со слегка дрожащим подбородком.
— Нет. Вот это было его работой, — я указала на флешку, в которую она вцепилась. — Ты была его жизнью. Он бы тобой гордился, потому что ты довела его дело до конца, но он бы не захотел, чтобы ты продолжала жить так вечно, Дженни. Он бы пожелал, чтобы в твоей жизни не всё вращалось только вокруг мести, да ненависти. Это паршивый способ жить.
— Не преувеличивай так! Разве ты сама не делаешь это ради Верити?
Когда-то так всё началось, но стало чем-то большим.
— Ты ещё помнишь, что я тебе сказала, когда ты в первый раз пришла в Слайс?
— Ты сказала, что твой дядя не убивал моего отца.
— И это правда. Файлов на флешки будет достаточно, чтобы засадить Билли в тюрьму на всю оставшуюся жизнь и Марко Форэли тоже. Но на ней нет ничего, что хоть одного из них связало бы с Верити или с твоим отцом.
— Ты удалила эти файлы! Ты всё ещё защищаешь его, — сказала она, но в её голосе появилась неуверенность.
— Поверь мне, Билли последний человек в мире, которого мне хотелось бы защитить. По крайне мере, второй по счёту, — поправила я себя, когда вспомнила Антона. — Файлов нет, потому что их не существует. Он не имел к этому никакого отношения.
Люк свистнул, как будто хотел остановить такси. Пришло время уходить.
— Больше не приходи ко мне, Дженни. Сейчас я, можно сказать, радиоактивна.
— Ты не сможешь остановить меня, — сказала она.
— Нет. Но я также не смогу тебе помочь. Отдай флешку Нику, а потом оставь всё как есть.
Я собралась уходить, а она сказала:
— Мо…
Я остановилась.
— Мой отец… ты ему нравилась. Он был убеждён в том, что ты хорошая девушка, только замешана в дела, с которыми не можешь справиться. Он сказал, что в тебе гораздо больше, чем видит твой дядя.
Я посмотрела на фотографию Ковальского на стене.
— Он был прав.
Я вышла на улицу, к Люку. Мы пошли, чтобы уйти из поля зрения Дженни, прежде чем войдём в Межпространство.
— Что ты ей дала? — спросил Люк.
— Подстраховку. Даже если я не вернусь, они всё равно смогут уничтожить компанию Билли, а его самого засадить в тюрьму.
— Это вернёт твоего отца в Терре-Хот.
Над нами светила луна, такая полная и яркая, что голые деревья бросали замысловатые тени к нашим ногам.
— Я не могу спасти всех, ты сам это сказал.
— Сказал, — задумчиво ответил он. — Но единственного человека, кого ты должна сегодня спасти, это ты сама, поняла? Другие не имеют значения. Тебе ясно?
— Совершенно ясно.
Глава 36
Путь к дому водяных Дуг был таким же, как и в прошлый раз: ворота, ручей, возня с моей церемониальной мантией, кинжал Люка в моём сапоге.
Через окна мы могли видеть Кварторов, которые ходили туда-сюда, пытаясь делать вид, будто руководство находится в их руках. Конечно, Доминику удавалось это лучше, чем остальным, но и он шагал взад-вперёд по комнате и оглядывался, как будто ожидал, что в любой момент появится Антон.
— Я не понимаю, почему мы не могли сначала быстро заглянуть ко мне, — сказал Люк. — У тебя был трудный день. Было был не плохо сделать небольшую паузу и перевести дыхание.
К этому времени на ногах меня держал ещё только адреналин. А кроме того, настойчивость магии, жажда внутри меня, которую я не могла игнорировать. Я не могла позволить себе размышлять о сегодняшних событиях. Мысли только вызовут чувства, а они были роскошью, которую я не могла себе позволить в этот момент. Предательство Билли, новая жизнь Колина. Тот факт, что я передала информацию, которая вернёт моего отца в тюрьму. Я буду скорбеть позже.
— Если я сделаю паузу, то упаду, — я маршировала по чёрному, блестящему газону, а лунный свет превратил воду в прудах в серебро. — Я должна сосредоточиться на церемонии. И на Антоне. Остальное подождёт.
— Бедный Мышонок, — сказал Люк. — Ты уже всё это время так стараешься поместить разные части своей жизни в маленькие ящички: друзей в один, семью в другой, а магию в третий. Скорее всего, у тебя есть ящичек и для меня тоже, я прав?
— А даже если и так? — я убрала с лица локон. — Это ты сказал мне, что я должна выбрать середину.
— Сказал, — подтвердил он. — Но хотя ты так стараешься, держать все аспекты отдельно, они продолжают пересекаться. Я не говорю, что у тебя нет судьбы — она у тебя есть. И она связана с нами, это я знаю также точно, как собственное имя. Но когда всё закончиться, твоя жизнь, возможно, может быть смесью из Дуги и Плоской. Как ты сама.
— После сегодняшнего дня у меня больше не будет потрясающей жизни, куда я смогла бы вернуться, — ответила я.
— Тогда мы создадим новую, — сказал он. — Меня тоже не убьют некоторые пересечения.
Дверь в дом открылась, и Сабина вышла на главную лестницу, всматриваясь в темноту, пока не обнаружила мой голубой плащ. Она подняла руку и позвала нас жестом.
— Представление начинается, — сказала я, и мы, держась за руки, поднялись по ступенькам.
— Дом собрался, — объяснила Сабина, её тонкие черты лица были искажены от беспокойства. — Мы можем начинать.
— Не хочешь в последний раз обсудить наш план? — спросил Доминик.
— Я знаю, что делать, — ответила я, стараясь держаться невозмутимо, хотя кипела от ярости.
Доминик хотел манипулировать мной, использовать в качестве средства, чтобы обеспечить себе опору власти на несколько поколений вперёд. Я была для него не больше обычной пешки.
Но я не собиралась быть ничьей пешкой.
То, что я должна была сделать, не совсем согласовывалось с планами Доминика. Я не была предана ни его Дому, ни какому-либо другому, ни Кварторам, ни Дугам. Моя лояльность принадлежала магии, и сегодня вечером я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить её безопасность.
Люк понял моё настроение и отказался от формальностей, на которые мы перешли, демонстративно поправив мой плащ и обведя пальцем золотую вышивку на подоле.
— Думай о том, что я тебе сказал, — сказал он. — Мне всё равно, что станет с другими. Главное, позаботься о себе.
— Позабочусь.
Он наклонился вперёд, так что его рот был всего в нескольких сантиметрах от моего уха.
— Я бы тебя поцеловал, но я обещал этого не делать.
— Ты слишком порядочный, — сказала я.
— На самом деле нет.
— А что, если тебя поцелую я? — мои слова были импульсивными, результатом тревоги и безрассудства, которые он всегда во мне вызывал.
Он отошёл назад, и золотистые точечки в его глазах были просто чарующими.
— Перед всеми этими людьми? Я даже не знал, что ты такая эксгибиционистка.