— Такой список очень опасен. Если он потребует от тебя передать его, как-нибудь задержи его, по крайней мере до тех пор, пока я не придумаю план. Пожалуйста, Мо.
Я прикусила губу. Эти имена были доказательством, в котором я нуждалась.
Все люди, которых Билли подкупает? Взятки, благодаря которым его предприятия работают без вмешательства города или полиции? Если бы я смогла передать список Дженни, то Колин и Тесс были бы свободны. Они смогли бы уйти. Раньше я думала, что это будем мы с Колином и Тесс, но теперь эта сказка закончилась.
— Единственный план, который меня заинтересует — это тот, что поможет Доннели. Только в случае, если ты пообещаешь помочь им, я согласна подождать.
— Даже если Колин не вернётся?
— Доже тогда.
Я должна верит в то, что он всё-таки вернётся, должна верить в то, что смогу всё исправить, хотя он оттолкнул меня.
Отец мягко сжал моё плечо, и в этот раз я не стала вырываться.
После того, как он ушёл, Люк снова появился.
— Теперь я знаю, откуда он у тебя, — сказал он.
— Откуда у меня кто или что?
Я пододвинула ему поднос с едой.
— Твой комплекс мученика.
Он взял тарелку с супом и сел в ноги кровати.
— Моя мать не мученица.
— А я и не говорил о твой матери. Твой отец очень старается присматривать за тобой. Если учесть, какой ты всегда становишься колючей, когда я пытаюсь оказать тебе поддержку, мне становится жаль этого мужчину.
Он набросился на суп и уже вскоре съел всё, что находилось на подносе.
— Ты уверен, что хочешь остаться? — спросила я. — Всё нормально, если ты желаешь пойти домой.
Он покачал головой.
— Я не собираюсь оставлять тебя одну. И кроме того: кто я такой, чтобы упускать возможность провести ночь с красивой девушкой? Я ведь не хочу, чтобы разнеслись слухи, будто я сбавил обороты.
— Нет, — сказала я, — этого мы не можем допустить.
Чуть позже я отнесла поднос вниз и лишь отмахнулась, когда мама начала протестовать, что я слишком больна, чтобы так напрягаться. Я не чувствовала себя здоровой на сто процентов, но достаточно нормально, чтобы спуститься по лестнице. И это было намного предпочтительнее, чем ещё один разговор с глазу на глаз, который подслушает Люк.
Когда я вернулась, Люк уже приготовил для себя импровизированную постель на полу. Его льняная рубашка свисала со спинки стула, и я оторвала взгляд от его голых плеч и карамельного цвета кожи, покрывающей поджарые мышцы.
— Прошу, скажи, что штаны на тебе ещё одеты, — сказала я, обходя кучу одеял.
— Есть только один способ выяснить это наверняка.
— Тогда это останется тайной, — ответила я, заползая под одеяло.
Люк растянулся на спине, скрестил руки за головой и повернул голову, чтобы посмотреть на меня.
— Завтра мы навестим Кварторов, — сказал он.
— Ты расскажешь им о магии?
— Нет.
Я поверила ему. Его ответ не был уклончивым и не оставалось места для того, чтобы как-то скрыть правду или спрятаться за условностями. Напряжение спало, и магия ослабила мёртвую хватку, удерживающую мои нервы.
— Спасибо.
Он какое-то время молчал, а затем сказал:
— Это второй раз.
— Второй раз?
— Второй раз, когда я сделал что-то для себя. Я ещё не совсем уверен, каково это, — он покрутил плечами, как будто пытался избавиться от напряжения. — Спокойной ночи, Мышонок. Приятных снов.
Глава 25
Когда я проснулась на следующее утро — намного раньше обычного, так рано, что небо ещё было чернильно-синего цвета, а солнце бледным пятном на горизонте — Люк всё ещё находился здесь.
Я отбросила одеяло в сторону и прокралась туда, где он спал, одна его рука прикрывала голову, другая лежала на груди. Всё время, что я его знала, я ещё никогда не видела его таким естественным. Его ресницы касались щёк, делая угловатое лицо мягче, а изогнутый рот нежным и неожиданно обворожительным. Он дышал медленно и равномерно, даже когда я осмелилась приблизиться ещё ближе. Наша связь казалась спокойной, в отличие от потрескивающей энергии, которая обычно двигалась между нами туда-сюда.
Даже во сне он излучал тепло, и я, протянув руку, провела вдоль его кожи, не прикасаясь. Я сознательно не переводила взгляд дальше вниз. И уж точно не собиралась смотреть на изгиб его бёдер. Туда, где мышцы, казалось, высекают в нём элегантные, опасные линии…
— Разве твоя мать не научила тебя тому, что не прилично так смотреть на людей?
Прежде, чем я успела отреагировать, его рука обхватила мою, и он прижал мою ладонь к своей груди.
Я-то думала, что его кожа тёплая. Однако она была прямо-таки лихорадочно горячей, и чем дольше он держал мою руку в плену — глаза закрыты, дыхание совсем не изменилось — тем больше жар распространялся по моему телу, а румянец поднимался от шеи к лицу, как будто это было заразно.
— Я на тебя не смотрела.
— Хм, — он потянул меня за руку, и я потеряла равновесие и неуклюже приземлилась рядом с ним. — Хотя я ценю, что ты взяла инициативу в свои руки, но я бы предпочёл закончить это в твоей кровати.
— Закончить? — завизжала я, и быстро встала.
— Разве ты ничего не хотела спровоцировать? — в его голосе слышались задорные нотки. Однако взгляд был серьёзным.
Я теребила подол футболки, стараясь вернуть хоть чуточку достоинства. Потом увидела в зеркале свои волосы и сдалась.
— Вовсе нет. Мне нужно готовиться к школе.
— Эта отговорка сегодня не пройдёт.
Он встал, двигаясь плавно и изящно. На нём действительно были одеты штаны, старые и потёртые джинсы, которые спускались низко на бёдра, и от облегчения у меня закружилась голова. Однако это чувство длилось недолго, потому что он протянул руку, взял локон моих волос и намотал себе на палец.
— Ты прогуляешь.
— О. Точно. Кварторы, — и я снова могла дышать. — Полагаю, один день я ещё могу притворятся, что болею гриппом.
Оказалось очень легко убедить маму. Она бросила взгляд на мои покрасневшие щёки и чересчур блестящие глаза и снова отослала меня в кровать.
Отец же не верил в это даже секунду, однако они с мамой вовремя уехали в ресторан и оставили нас одних. Вместе.
Как только я услышала, что наш Форд Торэс прогрохотал вдоль улицы, я выскочила из постели, потому что мне было необходимо нечто большее, чем просто расстояние между Люком и мной. Мне нужны были стены. Двери и замки. Потому что странное чувство в животе было не гриппом, и он был единственным логическим объяснением этому.
— Пойду приму душ, — сказала я и сбежала в коридор.
— Составить тебе компанию? — крикнул он мне вслед.
Я тёрлась мочалкой, пока моя кожа не порозовела, и оставила воду течь так долго, пока та не стала холодной. Когда я вылезла из душевой кабины и встала на коврик, всю ванную комнату заполнил пар, а зеркало так запотело, что я не видела в нём своего отражения. Я так спешила сбежать от Люка, что оставила банный халат висеть с обратной стороны двери моей комнаты. Поэтому обернула вокруг тела полотенце, выжила волосы и вышла в коридор, готовая вышвырнуть Люка из моей комнаты, пока буду одеваться.
Колин уже наполовину поднялся по лестнице.
На долю секунды я подумала, что успею сбежать назад в ванную и прятаться там примерно всю следующую неделю. Но прежде чем я поддаться импульсу, он уже увидел меня, и поднял вверх брови.
— Что ты здесь делаешь? — прокаркала я.
— Твоя мать сказала, что ты больна.
Дверь моей комнаты всё ещё была закрыта, и ничего не указывало на то, что Люк находится за ней. Внезапно я отлично смогла себе представить, сколько в следующие пять минут может пойти не так.
— Не совсем.
— Твой отец тоже так сказал.
Я переминалась с ноги на ногу, и вода сбегала с моих волос, смачивая край полотенца.
— Но ты пришёл проведать меня. Ты беспокоился?
— Я хотел убедиться, что ты не отправилась делать что-нибудь глупое и безрассудное.
Я разозлилась. Это была приятная перемена к отчаянию, которое сопровождало меня последнее время, поэтому я не стала подавлять гнев.