Эх, чуял же мой седалищный нерв, что соваться сюда не стоит…
В самом центре вымощенного темно–красным гранитом пятачка возвышалась статуя. Каменная женская фигура стояла, гордо выпрямившись и разведя в стороны руки ладонями вверх и чуть вскинув голову. Невидимый ветер прижал к телу рубашку и трепал штанины, сапоги выглядели уже поношенными. А к ноге, прикрываясь ладошкой от непогоды, жалась девчушка… Но приковывало внимание не это. Все остальное казалось… незначительным фоном, хотя искусству резчика стоило воздать похвалу.
Только глаза сразу же прикипали к лицу статуи. Или правильно говорить – к лику? Мастер, высекавший этот шедевр, был воистину – Мастером… Черты лица каменной девы выражали одновременно гнев, озабоченность, любовь и какое–то… даже не знаю, как сказать. Понимающее сострадание, что ли? Пронзительно захотелось подойти к пьедесталу, сесть и… рассказать все, что наболело, что тебя тревожило с полной уверенностью – тебя поймут и помогут. Утешат и… защитят.
Судорожно вздохнув, я поглубже натянула капюшон на глаза. Конечно, мало кому придет в голову сравнивать нелепо одетое «чудо» с такой величественной статуей, но резец бы этому Мастеру… заточить! Блин, ведь похоже! Очень похоже… Я даже представить себе боюсь…
– Что это?! – какой–то хриплый, надсадный голос над ухом заставил вздрогнуть и оторваться от созерцания. Хм… Что это с Виллисом? Он даже побледнел, бедняга…
– Это наша Хранительница… – спешившая мимо горожанка охотно остановилась рядом с нами, чтобы просветить неграмотных. – Она избавила нас от Пожирателя и охраняет город от напасти! А еще ей построен храм!
Все это говорилось с такой гордостью и самосознанием, будто эта девушка была непосредственным участником данного действа. Дилона оторвала взгляд от статуи и повернула голову в сторону упомянутого храма, издав невнятный возглас. Мне тоже стало интересно…
Хм… ребятки потрудились на славу. Мрачное, каменное строение на подобие тому, что мы посетили в Динкере, разительно переменилось. Во–первых, он стало таким же светлым. Как и городские стены. Колонны украсили узоры, все было увито гирляндами из цветов, ленточками и какими–то завитушками. Единственное, что выделялось из всего этого пестроцветья – длинные «языки» черной ткани, на которых серебристой искрой была вышита остроконечная звезда. Кстати, оглядываясь назад, я вспомнила, что многие жители этого города носили на руке или где–нибудь еще черную ленту. Еще подумала, что может у них траур какой…
Ну все, звездец котенку…
– Я хочу зайти! – выкрикнули Дилона с Виллисом, не отрывая взгляда от гостеприимно распахнутых дверей.
– А я тут коней посторожу! – тут же вызвалась добровольцем, едва скрывая радость.
– Нет, пойдем все! А лошадей привяжем, никуда они не денутся, – отмахнулся от моего энтузиазма Сорт, вызвав желание притопить его где–нибудь. Можно даже в ближайшем фонтане.
Пришлось слезать с коня и плестись за остальными внутрь храма. И чего я там не видела? А если что и упустила – так прекрасно проживу и без этого!
Как оказалось – не зря меня сюда потащили. В отличие от мрачного и темного святилища Отца это поражало обилием света и… воздуха. Высокие, узкие окна, чем–то напоминающие бойницы заливали помещение солнечным светом практически весь день. Яркие лучи постепенно рассеивались, одновременно и освещая, и создавая эдакие уголки для уединения. Не смотря на свою нерелигиозность это помещение вызывало какой–то трепет…
– Как красиво… – выдохнула лучница, восхищенно оглядываясь по сторонам.
– Я е–е–есть хочу… – жалобно протянула я. Вся красота и поэзия окружающего погасла перед бурчащей прозой бытия…
– Мирин! – скривился дарг.
– А что?! – тут же возмутилась я. – Мне уже и проголодаться нельзя?
– Мирин… – с тоскливым вздохом начал беловолосый, явно готовясь прочитать мне нравоучение на тему «Не порть другим вдохновения», когда строенный удивленный возглас потребовал нашего внимания. Из любопытства подошедшая к самому алтарю Дилона словно загипнотизированная смотрела на него. Как, впрочем, и все остальные. Сейчас будут бить… возможно – ногами…
На алтаре, словно некая священная реликвия (хотя, так оно, наверное, и бвло) возлежала моя куртка. Такая знакомая, до последней дырочки… Теплая, немного большая и благополучно потерянная еще перед болотом. Тогда это все списали на лихорадочные сборы и мое беспамятство. А взамен выдали теплый, просторный плащ. Не спорю, грел он очень хорошо, но никто не пробовал в простыне лазить по кущам? Когда эта деталь гардероба цепляется за все мало–мальски торчащие ветки, норовя особо злостно удушить владельца.
Или наоборот, когда плащ излишне легкий – малейшее дуновение и полы радостно пристраиваются на голову. Не спорю, в плаще выглядишь не в пример красивей (смотря, конечно, в каком) но в практических условиях активного кросса по кустам – лучше без него. А так же когда хочешь залезть на какую–нибудь возвышенность или красиво попрыгать по кочкам. Тогда длинные полы становятся сущим наказанием, норовя подлезть под ногу в самый интересный момент.
Так вот, куртку узнала не только я. Разве что среагировала быстрей – спринтерски рванув к выходу, прячась за колоннами. Но едва я достигла выхода, как в дверях нарисовалась маленькая девчушка, тянущая громадный букет полевых цветов, за которым не видела практически ничего.
Вспомнив количество и крепость ступеней за ее спиной, я совершила максимально высокий прыжок, на который была способна. И с ужасом представила, как сейчас собственными ребрами буду пересчитывать их на пути вниз. Мама–а–а–а–а…
Неожиданно мир вздрогнул и завертелся в бешеном темпе. Тело стало чужим, начав действовать самостоятельно. Немыслимо изогнувшись, я каким–то образом оттолкнулась от высоких перил, полетела вперед. Еще один толчок, переворот – и я приземляюсь в самом начале ступеней, ошалело хлопая глазами и стараясь удержать колени от пляски. Кровь будоражит запоздавший всплеск адреналина и панического страха.
Со спины раздается дробный топот бегущих людей, а в лицо не менее удивленно смотрят все три морды ш'кара. Немного подумав, Змейго громко фыркает и я сажусь на мостовую, так как ноги все же отказываются держать. Осторожно пытаюсь выдохнуть, когда с двух сторон на меня налетают. С одной стороны на шее повисает девчушка с воплем «Ты вернулась!!», не обращая внимания на то, что руки у меня тоже дрожат. А с другой – нас сгребает с земли дарг, что–то невнятно рыча на ухо. Судя по радостно–злым глазам подбегавшей компании – бить все же будут…
– Мирин!!! – я сжалась, прижимая счастливо орущего ребенка к себе и втягивая голову в плечи. Лучше бы я все же пересчитала ступеньки…
– Отпусти их, чужак, – голос был тихий, но сомневаться в серьезности намерений не приходилось. Осторожно выглянув из–за плеча Морни, поняла, что лучше уж свои… Все, кто находился на площади – побросали дела, довольно… недружелюбной толпой окружая нас.
– Тетя, ты вернулась… – неожиданно звонко прозвучало в наступившей тишине. Ребенок завозился, выбираясь из моих объятий и кидаясь к какой–то женщине на ступенях храма. – Мама! Это она!
– Отпусти ее, дарг, – хмуро повторил стоявший впереди толпы мужчина в доспехах. Остальные поддержали его невнятным гулом. Ох, что щас бу–у–удет…
– Они со мной, – отозвалась я, делая шаг вперед. – Можно мы здесь заночуем?..
Лучше бы я молчала…