— Этель, расскажи мне о иллюзии? Как она работает? — он хотел задать совсем другой вопрос, но именно этот слетел с губ. К тому же у них целая ночь.
— Есть два типа иллюзии, которыми я обладаю. Первый, застилает только глаза того, кого я хочу зачаровать. А второй, это то, что ты видел в своей комнате. Иллюзия доступная для всех. — начала она, идя ровно по скользкой траве. — Этот дар находится внутри души. У каждого он есть. У живых или у мертвых — неважно. При жизни у многих получается развить его, но по большей части дар становится живым только после смерти. Как бы прозаично это не звучало.
— Так ты…
— Да. Я умерла. Это было довольно давно, так давно, что мне и не вспомнить. И вот мы подобрались к главному вопросу, не так ли? — парень лишь кивнул. Страх полз по его спине, словно змея, которая вот-вот нападет. — Я оберег леса, его Хранитель.
— Хранитель? Зачем кому-то охранять лес? Ведь есть специальные заповедники и есть люди, работа которых поддерживать жизнь лесов. — Этель присела, обняла ладонями небольшой кустик, который был сломан. Треск и белое, едва заметное свечение. Девушка поднялась и пошла дальше, а куст из сломанного превратился в живой. На его стволе не осталось и следа от перелома.
— Я защищаю лес от людей. — негромко ответила девушка. — К сожалению, тех кто бережет природу все меньше и меньше. Люди отбирают у планеты все и ничего не дают взамен. Они лишь поглощают ее ресурсы и думают, что она будет бесконечно их кормить, не обращая внимания на то, что они все крадут и крадут. Люди не относятся к Природе, как матери. Нет, увы. Она для них лишь нескончаемый кошелек, оставленный без присмотра.
— Ты хочешь сказать, что стала Хранителем от любви к природе? Или чтобы покаяться без ней? — Эйдан чувствовал себя маленьким мальчиком, задающим глупые вопросы.
— Меня не спрашивали. — отрезала Этель и двинулась дальше в лес, немного оставив этот разговор. Эйдан шел за ней следом, стараясь наступать туда же куда и девушка. Шаги ее были мягкими и неслышными — настоящий хищник. А вот мальчишка привлекал к себе слишком много внимания. Он то и дело наступал на ветки, чертыхался, поскальзываясь. А также замирал на месте от любого шума, даже создаваемого собой. — Люди берут без спроса, почему Ей нельзя взять также? — они прошли еще минут десять и только после этого лиса вновь заговорила. — Я душа, Эйдан. Не дух, не призрак, не мираж. И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Когда я умерла, то моя оболочка рассеялась, как пыль на ветру, но под ней осталась душа. Настоящий человек, состоящий из привычек, принципов и взглядов. Я лишь потеряла тело, но не потеряла себя. Поэтому я здраво помню жизнь, могу менять свое мнение, могу что-то переосмыслить, могу полюбить. Я ответила на твой вопрос?
— Думаю, да. — Эд шел за ней, стараясь осмыслить сказанное, но даже представить себе такое не мог. Он никогда не был религиозен и уж тем более не увлекался изучениями о другой загробной жизни. Этель была человеком и не важно, что в ее теле не было костей и крови. Ведь была ее душа, то что обычно наполняет нас. — Я и подумать о таком не мог. Чувствую себя совсем узколобым. — засмеялся Эд, и девушка улыбнулась. — То есть ты платишь за свои грехи посредством защиты природы, так?
— Верно, но я не плачу за свои поступки. Я плачу за поступки человеческого рода в целом.
— Но это не честно. — выпал мальчик.
— А разве честно то, как мы поступаем с Землей? Не думаю. — она слабо улыбнулась и продолжила. Теперь их путь прокладывался в чащу — Как видишь, я другая форма жизни и существования, Эйдан. В отличии от духа, я могу спать, есть, чувствовать и умереть, но также могу этого и не делать. Со мной ничего не сделать против моей воли. В душе заключена вся энергия жизни человека, всего его привычки, мысли, желания, воспоминания и мечты. — будничным тоном окончила Этель.
— Погоди, разве душа может умереть?
— Если расколется, то да.
— Не понимаю, как это возможно. — хмурив брови, настаивал Эд.
— Душа — это субстанция. Условно она не может разбиться, как чаша. Но она может разделиться, рассеявшись на части. Какие-то кусочки растворяться в воздухе, какие-то перейдут в животных, еще меньшие в растения. Бывает хватает лишь капли души, чтобы вселиться в камень. — Этель остановилась и обернувшись, продолжила. — У души есть стержень, он может быть чем угодно. Любовью, работой, хобби и если этого не станет или изменится, то может произойти разлом или надлом. Если человек совершает зло, его душа так же разрушается, но более жестоким образом.
— А если моя душа сломается, я умру? — вдруг спросил Эд. Он не знал, хочет ли знать ответ или нет, но вопрос выпалили спонтанно.
— Нет. Ты будешь жить, если это можно назвать жизнью. Твоя оболочка продолжить существовать. А вот внутри… яблоки внешне всегда очень приятны и красивы, и ты никогда не узнаешь, сгнившего. — она замолчала, дав ему время передохнуть.
— То есть никогда не знаешь, кто уже мертв внутри… — он подумал о матери и об отце. О том, что возможно смерть Джейми сломала их души, поэтому все, что у них осталось это злиться.
— Да, Эйдан. Чужая душа потемки.
— В этом смысле, фраза обретает новое значение. — усмехнулся парень. — А как узнать жива ли моя душа? Не ранена ли она?
— Не думаю, что тебе и правда хочется знать ответ. — начала Этель, но увидев раздраженное лицо мальчика, продолжила. — Твоя душа в порядке, хотя и не полностью. Я чувствую, как в ней что-то болит, но что не понимаю. Может ты сам знаешь ответ? Просто боишься сказать?
— Нет, я не хочу говорить об этом… не сейчас… — прошептал он так тихо, что едва ли сам услышал. — Мы можем… помолчать немного?
Потупившим взглядом он наблюдал, как девушка ведет его все глубже в темноту. Огней от дороги уже не было видно и повсюду царствовал мрак. Ноги не видели четкой тропы, они шли по местам, где не ходят люди. — Этель. — взволнованно позвал парень. Он остановился, по спине пробежал холодок. Глаза в темноте не могли сфокусироваться и ветки двигающийся на ветру вдали, напоминали фигуру животного. — Я почти ничего не вижу. — Над их головами плотно заслоняли небо столетние сосны, а сам небосвод укрылся тяжелыми серыми тучами.
— Я должна была подумать об этом. — тут же ответила девушка. Она прикоснулась пальцем к ямочке между ключиц и резким движением вытянула крошечным шарик. Поднявшись над их головами на несколько метров, шар вырос до размера яблока и загорелся белым, чистым светом. Лес вокруг преобразился и Эйдан увидел пред собой ночную чащу. — Так лучше.
— Для чего мы здесь? — спросил Эд, укутавшись в куртку теплее. Несмотря на освещенный путь, приятнее на сердце не стало. Вместо деревьев лишь плотные черные тени, за которыми ничего не разглядеть. Коричнево-черное месиво под ногами и морось, начавшаяся внезапно. А небо одинокое, плоское и черное, словно отражение всей печали на свете. Идти было страшно, но останавливаться невозможно. Глаза неумолимо искали что-то во тьме отчего на душе становилось тоскливо и мрачно. Да уж лес теперь не казался ему романтичным или таинственным, теперь он был могучим, пугающим, глубоким и невероятно черным.
— Я должна исправить сломанные деревья и кустарники до наступления серьезных морозов. А также убрать тела мертвых животных из силков. — ответила Этель и обернувшись, протянула руку. — Здесь будет немного опасно, поэтому если ты не против, возьми меня за руку и не отпускай. — Эд замешкался, но все же взял ее за руку.
— А могу ли я помочь тебе с работой?
— Нет, я должна сама следить за порядком. В мои обязанности входит поддерживать лес живым. Следить за его обитателями, кормить их если наступает суровая и долгая зима. Осушать умершие деревья, сажать новые. Следить за осадками и многое-многое другое. Я живу здесь в лесу, поэтому у меня есть второй облик. Чтоб ваши охотники, лесники или просто люди не увидели девушку в чаще. Это дополнительные хлопоты. А быть лисой полезно.
— Ты все равно привлекаешь внимание. Ты черная лиса. Слишком черная. — добавил парень и увидел, как уголки губ девушки исказились в улыбке.