– Значит, водопроводчик?
– Угу.
– Но почему-то у него не было ни сумки с инструментами, ни гаечного ключа, никакой другой штуки, и даже, извините за выражение, вантуза!
– А… Наверное, оставил… в фургончике.
При этих словах мы оба обернулись и увидели Тима в окно прихожей: тот бодро прыгал по дорожке, засунув руки в карманы, пешочком, по направлению к «Сэйнсбери».
Секунду Гарри пристально смотрел на меня. Потом повернулся и прошел в гостиную. И направился прямо к бару. Даже не думая доставать стакан, он открутил крышку у бутылки виски, приставил ее к губам, откинул голову и глотнул. Потом поставил бутылку. Вытер рот, повернулся и уставился на меня. Раз в жизни мне стало его почти жалко. Боже мой, он подумал, что у меня роман. Решил, что огорошил нас и прервал половой акт! Я вздохнула.
– Ладно, Гарри, ты прав, никакой это не водопроводчик, а служащий из «Сэйнсбери». Он помог мне донести покупки, а потом, по какой-то непонятной причине, решил отнести пену для ванны наверх, в ванную. Очень бесцеремонно, согласна, но он больше меня, так что я не стала силой тащить его вниз. Когда мы услышали, как ты вошел, я поняла, что ты подумаешь самое худшее, так что он спрятался в ванной, а когда ты заявил, что собираешься включить сигнализацию, он притворился водопроводчиком. Это глупо, понимаю, но клянусь, именно так все и было.
Он буравил меня своими водянистыми глазами одну долгую секунду. А потом тихо произнес:
– Садись в машину, Рози.
Я посмотрела на него, и вдруг мне стало лень ссориться. Какая разница, я и так от него ухожу, так зачем пытаться его убедить? Пусть думает, что я пустилась во все тяжкие с мальчиком, который моложе меня вдвое и вполне годится для недели скаутских работ. Пусть думает, что я уже начала подыскивать кого-то на стороне. Я вернулась наверх, взяла кое-какие вещи для уикенда и молча села в машину.
В Оксфордшир мы ехали медленно, в напряженной гробовой тишине. На дорогах были жуткие пробки, и я видела, что Гарри, колесивший по этой дороге уже в третий раз и крепко зажатый между двумя многотонными грузовиками, постепенно закипает. Где-то на Хай-Уайком его наконец прорвало.
– Ты понимаешь, что из-за тебя мы попали в послеобеденную пятничную пробку? Пока ты любезничала с несовершеннолетними жиголо, половина населения планеты выехала на М40!
– Это же ты забыл коалу, – мягко напомнила я.
– Лишь потому, что ты так замечталась о любовничке, что забыла положить ее в сумку с самого начала! Теперь мы до вечера не доберемся. Только посмотри на этих отвратительных людишек в их мерзких маленьких машинках! – Он заскрежетал зубами, покосившись на безобидного вида парочку в «метро». Они испуганно отвернулись. – Надо увеличить цены на бензин в четыре раза, вот что я скажу. Тогда эти недоноски исчезнут с наших дорог! Повысить до двадцати фунтов за галлон или даже до тридцати! Это заставит их призадуматься, прежде чем заглянуть к тетушке Морин на своей убогой «фиесте». Когда я приду к власти, этот вопрос будет решаться первоочередно. Используем превосходство покупательской способности, оттесним этих ублюдков, и вернутся те времена, когда автомобили были только для джентльменов!
– Ага, а ты жил в Тоуд-Холле.[16]
– На этом острове слишком много людей, Рози, – сочился желчью Гарри. – Слишком много простых людей. Я бы собрал по меньшей мере девяносто процентов, отвел к белым утесам Дувра и…
– Столкнул с обрыва, знаю, ты уже говорил. Гарри, я хочу развода.
Я вовсе не собиралась признаваться так скоро. Более того, я вообще не планировала, когда это скажу, но в этот момент, когда он завел свою обычную нацистскую обличительную речь об убожестве низшей расы, которую я слышала уже столько раз, я поистине его возненавидела. Мы ползли по еле тянущейся полосе на шоссе, и особых водительских навыков от него не требовалось, поэтому он развернулся чуть ли не на девяносто градусов и вылупился на меня. Челюсть отвисла, голубые глаза выскочили из орбит, и в тот же миг позади нас резко завыла полицейская сирена. Он взглянул в зеркало заднего вида.
Машина с пандовой раскраской на большой скорости приближалась к нам по обочине; сирена мигала. Через минуту автомобиль замедлил ход и пополз рядом с нами. Из окна выглянул водитель и красноречивым жестом предложил нам съехать на обочину.
Гарри приложил руку к груди.
– Вы ко мне обращаетесь? – проговорил он одними губами, не в силах поверить своим глазам.
Оба полицейских решительно и синхронно кивнули.
Пораженно тряся головой, Гарри съехал с шоссе. Хотелось бы добавить, что при этом за ним со злорадством наблюдали толпы низших существ, включая парочку в «метро».
Когда я достигла нужного возраста и смогла наконец сесть за руль, мой отец внушил мне, как важно выйти из машины, когда тебя останавливает полисмен. Это не только вежливо, подчеркивал он, но и помогает расположить к себе служителей закона. Но Гарри, разумеется, лучше знать. Когда полисмен подошел, Гарри застыл на месте с надменным и сердитым видом. И стоило офицеру показаться в окне Гарри, как у меня возникло препротивное чувство: я поняла, в чем дело.
– Это ваша машина, сэр?
– Конечно, моя. Какого черта вы меня остановили?
– Дело в том, что, согласно нашим записям, эту машину угнали сегодня утром. Вам об этом ничего не известно?
– Угнали? Какой бред! Это моя машина, и я за рулем, как ее могли угнать? Вы ошиблись, офицер.
Язык у меня прилип к миндалинам. Я отцепила его и наклонилась вперед.
– Хмм, нет, – пролепетала я. – Вы правы, офицер, это та самая машина. Сегодня утром я потеряла ее на парковке и сообщила об угоне, но на самом деле я просто забыла, что взяла машину мужа, а он – мою. Боюсь, это всего лишь глупое недоразумение, и я во всем виновата.
Гарри повернулся ко мне, остолбенев на мгновение. Но лишь на мгновение.
– Хочешь сказать, ты заявила в полицию об угоне машины и даже не сообщила мне об этом?
– Гарри, сегодня утром произошло так много всего, у меня просто не было времени. Я хотела позвонить в полицейский участок и сказать, что произошла дурацкая ошибка, но просто забыла. Я ужасно сожалею. – Последние слова я обратила к полицейскому. И густо покраснела.
Он сдвинул фуражку на затылок и почесал голову. Вид у него был озадаченный, но, в отличие от Гарри, не угрожающий.
– Понятно. Хорошо. Думаю, это все объясняет. Можно документы на машину и водительские права?
Я достала свои права, но у Гарри их не оказалось.
– Права дома, в моем кабинете. Бога ради, офицер, мне очень жаль, и, честно говоря, я ужасаюсь поведению своей жены. Она редкая идиотка. Так тратить драгоценное время работников полиции, тебе должно быть стыдно, Рози! У них есть занятия поважнее, чем носиться в поисках несуществующих машин!
– Да, я знаю, – промямлила я.
– Все в порядке, сэр, – мягко произнес полицейский. – Ничего страшного. Только надо связаться с Лондоном. В какой полицейский участок вы обращались, мэм?
– В кенсингтонский.
– Кенсингтонский? – проорал Гарри. – Какого дьявола ты ошивалась в Кенсингтоне?
– Ходила по магазинам, – пробурчала я. – Я же тебе говорила.
– Ха! Поперлась в Кенсингтон за парой трусов и шампунем? Ох уж эти бабы! – Он радушно повернулся к полицейским в поисках поддержки, но один из них вдруг настороженно посмотрел на Гарри:
– Сэр, вы пьяны?
Повисла устрашающая тишина. Гарри стал весь розовый.
– Как можно, офицер, – наконец выпалил он. – Я еще даже не обедал!
При чем здесь обед? Я так и не поняла.
– Тогда будьте добры, выйдите из машины и дуньте в трубочку. Обычная формальность.
– Не думаю, что в этом есть необходимость.
– Может быть и нет, но тем не менее, сэр, на всякий случай.
Гарри смерил его враждебным взглядом, и на минутку мне показалось, что он сейчас откажется. Но он вышел и яростно хлопнул дверью. Я слышала, как он поносил полицейских, шагая к машине-панде.
– Только такие преступления вам и под силу, да, офицер? На улицах творится черт-те что, настоящие преступники на свободе, а представителям среднего класса, которые спокойно едут по своим делам, проходу не дают!
16
Отсылка к повести Кеннета Грэма «Ветер в ивах», герой которой мистер Жаба жил в Тоуд-Холле.