— Все же за вами три взноса. Они не так уж велики, каждый на сумму в 280 франков, но с издержками все это составит тысячу сто франков... Вы платите за плиту, не так ли? Обидно будет, если ее заберут накануне Нового года.
Женщина, довольно миленькая, посмотрела на мужа взглядом, выражающим полное отчаяние.
— Я должен получить тринадцатую зарплату на будущей неделе, — сказал он. — И смогу внести эту сумму.
— У вас счет в банке?
— Да.
— Это можно уладить... Выпишите мне чек. К моменту получения на вашем счету будут деньги?
— А так можно?
— Да. Но берегитесь, если счет окажется необеспеченным.
Обычно Женис брал небольшие комиссионные за такого рода операции, но на этот раз воздержался. Сдав чек в конце дня, он обеспечивает им возможность выиграть время до понедельника... Поскольку банк не тот же, что В.Р.Н., расхождение будет в несколько дней.
Женис позвонил из бара в В.Р.Н., чтобы узнать, нет ли еще дел на этот день. У юрисконсульта для него ничего не было, но телефонистка сообщила, что в первой половине дня его хотел видеть Дардье.
— Он уезжает потом в Куршевиль, так что не задержите его.
Женис на ходу выпил стаканчик вина и вернулся в центр города, тадая, что от него хочет патрон. Дардье приехал сюда из Алжира, где руководил в свое время подобным же обществом. Говорили, что он пользовался тайной политической поддержкой и был замешан в антирасовскую борьбу, поскольку располагал полной картотекой на проживавших там европейцев. Женис сам во время предвыборных кампаний служил телохранителем у некоторых представителей большинства. Помимо зарплаты, он тогда ежедневно получал крупное вознаграждение, а как-то провел в Марселе целую неделю в одном из лучших отелей города.
Дардье хотел, чтобы у его посетителей создавалось впечатление, будто они имеют дело с бывшим военным. У него был квадратный подбородок, резкий начальственный голос, волосы он стриг «под ежик».
— До сих пор, Монтелье, я был доволен вашей работой... Но мне не нравится, что вы вмешиваетесь в дела других служб. К чему ваш вчерашний визит на склады нефтяной компании?..
Женис изобразил наивность.
— Жаки и Жерар — мои приятели... Я знал, что у них неприятности, и хотел поинтересоваться, не могу ли им чем-нибудь помочь. Кажется, они этого не оценили.
— Если кто-нибудь и должен выяснять степень их ответственности в этой истории с кражей цистерны, то это я... Внутри В.Р.Н. нет неофициальной службы.
— Но я не выяснял...
— Оставьте это полиции. Тут просто цепь роковых совпадений, понимаете? Что именно наши охранники дежурили в эту ночь и что этот...
Он, казалось, пытался вспомнить имя, но Жениса его игра не обманула.
— Этот клиент из Гийоза... Ну, тот, что был должен за машину.
— Пьер Давьер.
— Пьер Давьер... Мы самая крупная организация в Лионе, и вполне естественно, что случаются такие совпадения. Понимаете?
— Поскольку вы просили, я больше не занимаюсь этим делом.
Дардье взглянул ему прямо в глаза, затем смягчился.
— Отлично... Желаю вам веселых рождественских праздников.
— Спасибо, мосье.
Женис со всей серьезностью воспринял это предупреждение. Ему не хотелось оставаться на работе, лучше он позвонит около полудня и узнает, не ждет ли его какое-нибудь дело.
Когда он проходил через приемную, Мирей подозвала его.
— Вас просили зайти в кредитное общество.
— Кто звонил?
— Жюйе... Вы придете вечером на аперитив? Будет шампанское.
— Обязательно.
— У вас есть план на рождественский вечер? Мой муж до понедельника на службе.
Он работал на железной дороге. В другой раз Женис воспользовался бы случаем, но он знал, что его ожидает. Мирей надеялась, что весь вечер он будет ее угощать — в тысячу франков это обойдется наверняка, а в качестве вознаграждения она проведет с ним ночь, что не вызывало в нем энтузиазма.
— До скорого, — простился Женис, думая про себя, что на аперитиве он не появится.
Жюйе затащил его в маленькое кафе и выбрал уединенный столик.
— С шестью тысячами за сгоревшую машину я ликвидирую дело Давьера. Вы видели типа из страховой компании?
— Еще нет.
Жюйе, хмуря брови, взглянул на Жениса.
— Вы собирались зайти туда.
— Не успел.
— Жена Давьера отказалась от получения страховки?
— Я не могу застать ее дома...
— Четыре тысячи на троих — это не так уж плохо, а?
— Но ваше общество потеряет по меньшей мере две тысячи франков.