– Не знаю, – сказал Кирыч.
– Будет целая бочка говна.
– Ну, и что? – прервав свои дыхательные упражнения, Марк с интересом уставился на меня.
– А то, – воскликнул я, – что теперь сам черт ногу сломит, пытаясь разобраться, зачем некий Курчатов Марк, друг звезд и недоделанный шпиён, явился в российскую столицу одной далеко не прекрасной весенней ночью.
– А дальше что? – спросил Кирыч.
– Ничего. Завтра будет другой день, и другие горячие новости. Информация о визите противоречивой особы за неясностью будет отправлена в утиль.
– Думаешь? – с сомнением произнес Кирыч.
– Как это? – недовольно произнес Марк.
– Людям нужна не правда, а яркий фантик. Мы живем в эпоху подделок. Выигрывает тот, кто врет красивей.
– Не уверен, – сказал Кирыч, привыкший говорить только правду, а в крайнем случае молчать.
– А что если они правду узнают? – спросил Марк.
Я отмахнулся.
– Боюсь, твоя правда так скучна, что никому не интересна. Людям нужен праздник – да так, чтоб на разрыв аорты. Чтобы тобой стреляли из пушки, и вместе с твоими кишками на голову публики валился дождь из конфетти. Чтобы руки твои прибивали гвоздями, а ты благим матом орал «Пять минут! Пять минут!». Чтобы…. Подожди, – я прервал полет мысли, – Какую правду? – я уставился на Марка.
– Ну, такую. Правдивую.
Кирыч присел на диване. Вирус заворчал.
– Ну-ка, ну-ка, – не оставал я, – расскажите-ка нам, дорогой шпиен, что вы делаете в свободное от шпионажа время?
– Я?
– Ты?
– Ну….
– Не юли.
– Работаю.
– Кем? – спросил Кирыч.
– Или чем? – добавил я.
– Это трудно объяснить.
Настроение мое вмиг испортилось – одно дело придумывать человеку помоечную биографию, другое дело понимать, что он на самом деле угодил черт знает куда. В голове замелькали какие-то сложные, колюще-слизистые образы.
Почему всегда сбываются не мечты, а страхи?
– Мне в общем-то, и делать ничего особенного не надо, – произнес Марк со вздохом, – Я – блогер.
Я расхохотался.
– «Стульчак Мадонны» – это случайно не твой никнейм? Видел где-то в интернете….
Бал-бес
Да. Вначале я расхохотался. В голос, изо всех сил.
Когда встречаешься с чудом, то, наверное, самое естественное – не принимать его на веру.
– Марусь! Как ты можешь работать блогером, если двух слов связать по-человечески не можешь?
– С тобой же я как-то разговариваю.
– Вот именно, что разговариваешь, а там писать надо, понимаешь? Писать! Да еще хорошо, красиво, быстро…. А ты слово «пылесос» пишешь с пятью ошибками.
– А я не интересуюсь пылесосами.
«Вау» – издал Вирус неопределенный звук.
– Может, ты дашь рассказать? – поддержал пса Кирыч.
Им не терпелось узнать, как можно зарабатывать на жизнь, всего лишь оставаясь собой.
«Мне надо быть собой», – вкратце сформулировал Марк суть своего занятия, к которому он и не стремился, оно нашло его само и теперь позволяет кушать то, что хочется, пить столько, сколько влезет, и покупать все, что попадется на глаза.
– В общем, ты у нас теперь «блогер», – попытался я отмотать ленту назать, сделав вид, что припадка гомерического смеха не было, как не было и нервных пятен, которые украсили беломраморное личико нашего заграничного друга, – И что же ты пишешь?
– Я не совсем пишу. Я же иностранный блогер, а иностранцы читают мало, они в основном картинки рассматривают. Мне, кстати, специалист один говорил, что мальчики читают меньше девочек, а девочки соответственно….
– …читают больше мальчиков, – завершил за него я, – А ты не читаешь вовсе, и уму непостижмо, как ты получил среднее школьное образование.
– Илья! – прикрикнул Кирыч.
И Вирус гавкнул.
– Я умею презентовать, – сказал Марк, – У меня есть к этому талант.
«Талантом я бы это не назвал. Скорее, клеймом», – подумал я, но мысль свою предпочел не высказывать. Эдак, «мегауспешный блогер» обидится, зарыдает и убежит, напрочь лишив нас чуда.
А чуда, увы, хотелось.
Так хотелось, что уж и не до смеха.
Чем старше становишься, чем отчетливей понимаешь, что чудес не бывает. Чем больше сожалеешь, что ожидание чуда тщетно, тем острей чувствуешь этот сердечный укол – а вдруг я не прав, а вдруг чудеса бывают?…
Бывают?
– Не всякий умеет из ничего делать конфетку, из будней – праздник, – продолжал Марк, все также сидя на полу в гостиной. Он утопал в сером ворсе ковра и покачиваниями своими, всем телом, с вознесенными кверху руками, напоминал тонущего, которому требуется спасательный круг.
– За тобой я прежде замечал алхимию другого рода, – сказал я, – Ты, скорей, горошек умело превращал в… удобрения.