— Совет на Никее намерен решить проблему использования адептов Библиариума в легионах, — сказал он. Его голос, более не искажаемый воксом шлема, был глубоким и резонирующим. — По нашему мнению, то, что зовется магией, является жизненно важным средством для выживания Империума. Противники клеймят нас как еретиков и отвергают накопленные нами знания. Если решение Императора окажется не в нашу пользу, это приведет к расколу братства примархов.
— Особенно, если вы не покоритесь решению Императора, — продолжил Хавсер.
— У Него не будет иного выбора, кроме как покарать нас, — согласился советник из Тысячи Сынов.
— И карой станет Шестой легион.
— Кара — единственная причина, по которой Он позволяет существовать дикому и чудовищному Шестому легиону. Единственная причина, которая оправдывает их создание — последнее средство устрашения.
— И я — средство раннего оповещения. С помощью меня вы сможете увидеть их появление.
— Да, Каспер Хавсер. Именно так.
— Он примет решение не в вашу пользу, — сказал Хавсер. — Не важно, как вы его преподносите, но ваше искусство — малефик, и оно, как я понял, привело человечество к Древней Ночи.
Советник вновь взглянул на действо внизу. Хавсер пристально всмотрелся в его профиль. Ему вдруг стало интересно, как полагается выглядеть чернокнижнику. Ему стало интересно, был ли у колдовства запах.
Хавсер попытался вспомнить, не это ли лицо он видел в отражении окна тем утром на орбитальной платформе. Не ему ли принадлежало то лицо? Знал ли его скальд?
— Давай я расскажу тебе о Древней Ночи, — начал советник, — ведь большую часть жизни ты пытался отыскать ее следы. В мифах говорится, что это была катастрофа вселенских масштабов. Космологический апокалипсис. И, да, что причиной этому стало злоупотребление некими таинственными трансформаторными возможностями. Но я акцентирую внимание на термине «злоупотребление». Я говорю о целых культурах и обществах, которые неверным образом использовали эзотерические знания, в основном из-за непонимания того, что они делают. Но знаешь, что больше всего пугает в Древней Ночи, Каспер?
— Нет, — ответил скальд.
— Я скажу тебе. Само понятие неверное. Древней Ночи не было. Оглянись на прошлое, и ты увидишь, что человечество переживало сотни катастроф. Во внешнюю тьму канули целые эпохи, но человек все равно поднимался лишь затем, чтобы его смело вновь. Цивилизации возникали и исчезали гораздо чаще, чем ты ты можешь себе представить. Атлантида и Агарти. От некоторых древнейших царств не остались совершенно никаких следов. Это естественный процесс.
— Естественный? Это же результат игр людей с разрушительными силами!
— Нет, — терпеливо сказал советник, словно он был наставником, который занимается с отстающим учеником. — Представь себе лес, который иногда страдает от пожаров. Огонь уничтожает все, но он — часть цикла, ибо освобождает место для новых растений. Человечество вновь вырастает на пепелище последнего пожара, Каспер. Из этого мы поняли, что знание — это связующее звено. Знание — единственная сила. Без него мы сгорим вновь, поэтому главнейшая задача Пятнадцатого легиона — сбор знаний. Ты ведь занимаешься тем же, Каспер. Вот почему ты оказался столь подходящим кандидатом для вербовки. Вот почему твой разум даже не пытался сопротивляться, когда мы сплели воедино твои и наши стремления. Знание — жизнь и сила, а также защита от тьмы. Забывчивость — вот истинное зло, которым пытается сломить нас мрак.
Он коснулся пальцами лба.
— Важнее всего хранить знание здесь. Посвятить себя ему. Держать его не в книгах, планшетах или хранилищах данных, но в памяти. Скажи мне, разве сами Волки, какое бы они отвращение не испытывали к малефику, не следуют древней традиции устного повествования? Разве устный пересказ — это не то, что они уважают, скальд?
— Да, — нехотя признал Хавсер.
— Есть древний миф, — продолжил советник. Он остановился и взглянул на застывший круговорот никейского неба. — История о Тоте, боге Фаронской Эры. Он изобрел письмо и решил показать его правителю Эгипта. Но тот ужаснулся, ибо считал, что из-за письма люди станут все забывать.
Советник обернулся и вновь посмотрел на Хавсера.
— Мы пришли к тебе не с писаным словом или инструкциями. Мы не пытались повлиять на тебя через то, что можно было бы стереть или изменить. Мы говорили с тобой во снах и в особых случаях записывали воспоминания прямиком тебе в память.
— Другими словами, вы не оставили мне выбора, — ответил Хавсер. — Вы изменили мою жизнь и мой вюрд, и в данном случае я не имел права голоса.