— А истории? — спросил Хавсер.
— Наша жизнь проходит на лезвии ножа, — сказал Длинный Клык. — Беспощадность Фенриса, бесконечное сражение с врагами человечества. В чем нам искать отдушину? Уж точно не в утонченных удовольствиях смертных. Не в вине или песнях, женщинах или пирах.
— Но в чем тогда?
— Лишь в том, что мы отвергаем.
— В страхе.
Длинный Клык хохотнул, и из его рта вновь потекла кровь.
— Вот теперь ты понял. Лишь в Этте, у очага, под рассказы скальдов мы позволяем страху вернуться. И только если сказание будет достаточно хорошим.
— Вы позволяете себе ощутить страх? В этом ваша отдушина?
Длинный Клык кивнул.
— Так какие должны быть сказания? Истории о войне или об охоте на морского орма…
— Нет, нет, — поморщился Длинный Клык. — Всех этих существ мы можем убить, даже если это не всегда просто и не каждый раз получается. Их нечего бояться. Скальд же должен найти историю о чем-то, что мы убить не можем. Я тебе уже говорил об этом. Нечто, против чего бессильны наши клинки и болт-снаряды. То, что не умрет, даже если его ударить изо всех сил. Создание, нить которого мы не в силах перерезать.
— Малефик, — сказал Хавсер.
— Малефик, — согласился жрец.
Он поднял глаза на Хавсерса и вновь закашлялся, сплевывая сгустки крови.
— Постарайся как следует, — произнес он.
— Я родился на Терре, — сказал Хавсер.
— Как и я, — гордо вставил Длинный Клык.
— Как и ты, — кивнул Хавсер. Он начал вновь. — Я родился на Терре. Старой Земле, как ее называли в Первую Эру. Большую часть жизни я проработал консерватором для Объединительного Совета. Когда мне было около тридцати лет, я трудился в старой Франкии, в центре крупного городского узла под названием Лютеция. Большая часть города лежала в руинах, просто исчезла или же превратилась в подулейные трущобы. У меня был друг. Вернее коллега. Его звали Навид Мурза. Он уже умер. Погиб в Осетии примерно десять лет спустя. На самом деле он мне был совсем не другом. Мы соперничали. Мурза был очень опытным и необычайно талантливым ученым, но также весьма безжалостным. Он использовал людей. Готов был перешагнуть любого, чтобы получить желаемое. По стечению обстоятельств мы оказались партнерами. Я всегда его опасался. Мурза часто заходил слишком далеко.
— Продолжай, — сказал Длинный Клык. — Опиши этого Мурзу так, чтобы я смог его увидеть.
Играл клавир. Запись была одним из аудиофайлов, которые Силия вынуждала слушать в пансионате абсолютно всех. Хавсер был уверен, что ее поставил Мурза. Он не сомневался, что Мурза спал с Силией. Она была эффектной темнокожей женщиной с копной рыже-каштановых волос. В первую пару дней пребывания в Лютеции, казалось, ее не на шутку заинтересовал Хавсер. Но затем Мурза подключил свое очарование, и все изменилось.
Если Мурза поставил музыку, значит, он успел прийти в пансионат раньше него. В какой-то момент стремительного бегства они разделились. Хавсер вошел через боковой вход, использовав генетический код, и убедился, что ставни опущены. Банда рабочих, которая хотела схватить их на месте старого собора, знала, где они разместились. Некоторые из них приходили в пансионат, чтобы обсудить детали с членами группы Консерватории.
Хавсер стянул с себя пальто. Его руки дрожали. Их едва не убили. Им угрожали и чуть было не напали, поэтому ученым пришлось спасаться бегством. Адреналин до сих пор клокотал в теле, но потрясенным Хавсер чувствовал себя не из-за этого.
На улице вечерело, поэтому он включил пару светосфер. Вся группа разбежалась по закоулкам. Им придется возвращаться в пансионат поодиночке, полагаясь лишь на удачу.
Хавсер плеснул себе амасек. Его любимая бутылка с напитком десятилетней выдержки исчезла с подноса. Пришлось обойтись чем-то попроще. В его дрожащих руках горлышко графина пару раз звякнуло о стакан.
— Навид? — позвал он. — Навид?
Ответом ему послужила лишь старая пасторальная мелодия.
— Мурза! — уже громче крикнул он. — Где ты?
Он налил себе еще амасека и поднялся по лестнице на жилой уровень.
Пансионат представлял собою большой укрепленный особняк в обособленном квартале под названием Боборг, недалеко от улицы Санантвун. Это было одно из многих безопасных зданий крупного торгового дома Уропан, в которых селили торговых агентов, и который Консерватория арендовала на три месяца. Оно было омеблировано, со штатом сервиторов, настолько безопасное, насколько это вообще возможно в Лютеции. Сам город лежал в развалинах, он был грязным, опустевшим, потрясающе древним, но почти целиком обращенным в трущобы. Хотя Хавсер ценил это место за его грандиозную историю, он не понимал, почему люди продолжали здесь жить, если могли переселиться. Для богачей и аристократов, еще живших в Лютеции, построили множество обособленных анклавов, хотя Атлантические платформы предлагали куда более высокий уровень жизни, а сверхорбитальные станции были во стократ безопасней.