А еще он знал, что это сказание должно быть лучшим.
До него оставались еще больше шестидесяти историй, когда Огвай встал. Перерыв окончился. Эска разбудил Хавсера. После очередного безумного грохота барабаны несколько поутихли, и танцоры со смехом повалились на палубу, тут же схватив чаши с мёдом.
— Что происходит? — спросил Хавсер.
— Часть поминок — выбор преемника, — ответил Эска.
В Тра было несколько воинов, обладавших способностями, как у Длинного Клыка. Все они служили руническими жрецами, но теперь один из них должен стать старшим.
Они вышли вперед и опустились на колени вокруг Огвая. Расчесанные на прямой пробор волосы обрамляли лицо ярла, словно черные потоки. Он был обнажен до пояса. Запрокинув голову, Огвай вытянул руки и стал разминать плечи и шею. Его белоснежную кожу покрывал узор из серого пепла. Как и у Хавсера, на глаза Огвая была нанесена черная краска.
В правой руке он держал церемониальный клинок. Атам.
Ярл начал нараспев перечислять достоинства каждого кандидата.
Хавсер едва слушал его. Атам, то, как Огвай сжимал его в вытянутой руке, все это до ужаса напоминало ему о фигуре в Библиотехе Лютеции. История, которую он хранил в секрете на протяжении многих десятилетий, история, поведать которую он решился лишь Хеороту Длинному Клыку.
Он не сводил глаз с атама.
Ножи были не просто похожими. Каспер Хавсер знал толк в подобных вещах. Знал об их видах и стилях. Тут не могло быть ошибки, основанной на внешнем сходстве.
Это был тот самый нож.
Он резко встал.
— Что ты делаешь? — спросил Богобой.
— Сядь, скальд, — сказал Ойе. — Сейчас не твой черед.
— Почему он тот же самый? — спросил Хавсер, наблюдая за церемонией.
— Кто тот же самый? — раздраженно сказал Эска.
— Сядь и заткнись, — зарычал другой Волк.
— Почему нож тот же самый? — указал Хавсер на атам.
— Сядь, — сказал Богобой. — Хьолда! Ты сейчас у меня получишь, если не сядешь!
Огвай сделал выбор. Другие кандидаты пали ниц, признавая решение. Избранный воин поднялся с колен.
Новый рунический жрец Тра был молод, один из младших по возрасту кандидатов. Аун Хельвинтр получил свое имя из-за длинных и, несмотря на юность, белых как снег посреди суровой зимы волос. Он носил черную кожаную маску, а на плечах золотистую шкуру какого-то зверя. Жрец был известен своими отстраненными манерами, необычным поведением и привычкой необдуманно встревать в поединки, из которых он чудом выходил живым. Вюрд сплавился в Ауне Хельвинтре таким способом, что Огвай решил использовать его как можно лучше.
Намечалось какое-то действо. Вокруг Хавсера сгустилась тишина. Он думал, что это все из-за него.
Скальд ошибался. Волки обернулись к одному из ведущих в отсек входов, их золотые глаза злобно заблестели в свете огня.
Группа трэллов завела в трюм перепуганного офицера «Нидхёгга». Они вошли, невзирая на символы-обереги.
Огвай Огвай Хельмшрот переложил атам в другую руку и взялся за секиру. Ярл зашагал по трюму, готовясь зарубить нарушителя.
Но на полпути он замер. Только идиот не обратил бы внимание на символ и нарушил столь важную церемонию.
Только идиот или человек с настолько важным сообщением, что оно не могло ждать.
— Тебе понравилось сказание? — спросил Хавсер. — Оно развлекло тебя? Отвлекло?
— Оно было довольно забавным, — сказал Длинный Клык. — Но явно не лучшим из твоего репертуара.
— Уверяю тебя, что лучшим, — ответил Хавсер.
Длинный Клык покачал головой. В его бороде блеснули капельки крови.
— Нет, у тебя будут лучшие сказания, — произнес он. — Куда лучшие. Но даже теперь это не лучшее из того, что у тебя есть.
— Это самое поразительное событие, произошедшее со мной в старой жизни, — сказал Хавсер с некоторым вызовом. — В ней было наибольше… малефика.
— Ты знаешь, что это не так, — ответил Длинный Клык. — В глубине души ты знаешь это. Ты отрицаешь себя.
Хавсер проснулся. В один напряженный миг он думал, что вновь оказался в Библиотехе, или на ледяных полях вместе с Длинным Клыком, или даже в горящем дворе гибнущего города Тишины.
Но это был сон. Успокоившись, он снова лег, пытаясь замедлить учащенное дыхание и дико стучащее сердце. Это просто сон. Просто сон.
Хавсер растянулся на кровати. Он чувствовал себя усталым и не выспавшимся то ли из-за кошмара, то ли из-за лекарств. Руки и ноги болели. Искусственная гравитация всегда действовала на него подобным образом.
Сквозь ставни пробивался золотой свет, придавая комнате теплый и уютный вид.