Когда он впервые увидел обложку журнала, лицо на ней показалось ему коммерчески красивым, не более того. Но по мере того, как он смотрел пристальнее, он начал замечать тонкость вокруг губ, нюанс в том, как она наклонила голову и подняла глаза. Ее глаза. В них было что-то - что-то в них - что говорило о более глубокой красоте.
Теперь это лицо и эти глаза витали в его памяти. Он все думал о ее огненно-коричневой коже: жженая сиена, его любимый цвет. Он несколько раз дремал и просыпался, продолжая размышлять о красивой обреченной женщине, которую его попросили нарисовать. В тревожном состоянии между сном и бодрствованием он представлял ее совершенные чувственные черты - воображаемые, а не запоминающиеся, потому что его занимало не лицо с обложки журнала. Вместо этого это было его представление об этом лице, его изображение красоты, стоящей за ним, красоты, которая была бы уничтожена, если бы он не помог ей.
И в процессе он будет расквитаться с Белласаром.
На рассвете он ждал снаружи, когда Джеб вынесет из дома свой чемодан.
«Я сделаю это», - сказал Малоун.
ДВА
1
Сотбис находился в эксклюзивном Верхнем Ист-Сайде Манхэттена, где Йорк-авеню пересекался с Семьдесят второй улицей. Февральское небо было темно-серого цвета, грозившего порывами ветра. Не обращая внимания на холодный ветер, Мэлоун держал руки в карманах кожаной куртки-бомбера с флисовой подкладкой и наблюдал за входом в аукционный дом длиной в квартал с автобусной остановки на противоположной стороне улицы. Череда такси и лимузинов остановилась перед зданием, их хорошо одетые пассажиры вошли в здание.
Время было вскоре после 10:00. Когда Мэлоун прибыл в аэропорт Кеннеди накануне вечером, у него было как раз достаточно времени, чтобы позвонить в Sotheby's, прежде чем он закроется, и узнать предмет сегодняшнего аукциона - картины экспрессионистов - а также время начала торгов - 10:15. Он провел беспокойную ночь на «Меридиане Паркера».
Дуг Феннерман сказал, что сегодня утром встретится здесь с Беллазаром и Поттером. Малоун надеялся, что план не изменился. От этого зависел его собственный план. Согласившись сотрудничать с Джебом, он попытался придумать способ принять поручение Белласара, не вызывая подозрений. В конце концов, он категорически отказался делать портреты. Теперь, когда Белласар потратил значительные средства, чтобы наказать Малоуна, разорвав его жизнь, поверит ли Белласар в вероятность того, что Малоун просто поднимет руки в знак капитуляции, признает свою ошибку и согласится делать портреты? Разве Белласар не усомнился бы в этой реакции? Разве для Мэлоуна не более характерно было отвечать гневом?
«Сделай то, что я собирался сделать до появления Джеба», - решил Мэлоун. Единственное, что изменилось, это то, что я получаю даже не так, как я себе представлял. Его лицо было обожжено не только холодом, но и гневом. Он снова посмотрел на часы - 10:08 - снова посмотрел на вход Sotheby's и увидел двух мускулистых мужчин, вышедших из лимузина. По их стриженным волосам и жесткой осанке можно было предположить, что они недавно служили в армии. Их немного слишком большие костюмы позволяли спрятать огнестрельное оружие, давая телам пространство для маневра, если им нужно было действовать в спешке. Осмотрев местность, они кивнули в сторону лимузина, чтобы показать, что выходить безопасно.
Малоун почувствовал, как в его нервной системе вспыхнула искра, когда в поле зрения появился Поттер. Невысокий, мрачный мужчина носил траурное пальто, подчеркивающее бледность его кожи. Ветер трепал его редеющие волосы, когда он отступил, чтобы позволить другому мужчине выйти из лимузина. Малоун застыл.
Из досье, которое Джеб показал ему, Мэлоун знал, что второму мужчине шестьдесят один год, но, как ни удивительно, казалось, что ему только за сорок. Он был высок, но внешне казался еще крупнее. У него были густые волнистые темные волосы и широкие красивые черты лица, которые Малоун ассоциировал со странами Средиземноморья. У него было солидное телосложение. На нем был белый шелковый шарф, темно-коричневый пиджак великолепного покроя и светло-коричневые брюки. Без пальто - он не обращал внимания на погоду. Внушительность отдельных частей мужчины усиливалась их совокупностью, вызывая ощущение силы и силы, из-за чего окружающие казались несущественными.