Когда он был уверен, что его память настолько укреплена, что он сможет создать эскиз любого человека по своему желанию, он сложил каждый лист бумаги размером восемь на десять дюймов в полоски толщиной в один дюйм, чтобы листы напоминали аккордеоны. . Он раскрыл каждую гармошку настолько, чтобы она могла стоять в раковине в ванной. Он чиркнул спичкой и зажег верх каждого аккордеона, наблюдая, как пламя догорает до низа. Форма гармошки заставила страницу гореть равномерно и полностью. Что не менее важно, при этом почти не было дыма. Этому трюку он научился на давно забытом уроке физики в средней школе. Кто сказал, что образование тратится на молодежь? - думал он, смывая пепел в раковине. Он бы разорвал страницы на мелкие кусочки и смыл их в унитаз, но он не был уверен, что некоторые из них не вернутся позже, как это иногда бывает с туалетной бумагой, и не обнаружатся, когда вошла горничная. очистить помещение. У нее могут быть инструкции рассказать Белласару обо всем необычном, что она обнаружит, и если Белласар когда-нибудь узнает, что Мэлоун зарисовал русских, это будет все, что ему понадобится.
Его губы и скула пульсировали, когда он открыл окно, чтобы убедиться, что рассеиваются все легкие следы дыма. Убедившись, что все в порядке, он выключил свет и залез в кровать. Было почти 5:00 утра.
Но он не спал.
ШЕСТЬ
1
"Доброе утро."
"Доброе утро."
«Я скучал по тебе за завтраком», - сказал Мэлоун.
У входа в солярий Сиенна посмотрела себе под ноги. «Я не был голоден».
Хотя ее движения не были такими вялыми, как прошлой ночью, она все же не казалась настороженной. Ее лицо было опухшим. Ее кожа была бледной. Под ее глазами были небольшие впадины. Возможно, потому, что она знала, что выглядит не лучшим образом, она держала взгляд немного подальше от него. Или, возможно, она хотела избежать того, чтобы видеть, что с ним сделали.
«Насколько это больно?» Она все еще не смотрела на его лицо.
«Я бы сказал, что верхняя губа скована, но моя верхняя губа слишком размазана». Это была слабая попытка шутить, но в данный момент, уставший от бессонной ночи и боясь, как она отреагирует на то, что он собирался ей сказать, он не мог думать ни о чем другом. Хуже того, как он собирается обращаться к ней, если она даже не смотрит на него? Рана на его щеке опухла. Его рот был покрыт корками. Было чудо, что она не убежала от него в ужасе.
"А вы?" - мягко спросил он. "Как дела?"
"Я был лучше."
«Каким был Стамбул?»
"Влажный. Переполненный."
«Я имел в виду… »
«Я знаю, что вы имели в виду. Думаю, нам следует поговорить о другом ». На ней были сандалии и свободная до щиколоток юбка из бежевого льна. Верх пуловера был цвета экрю. Ее руки заерзали подол, затем внезапно отпустили, когда шаги снаружи заставили ее закружиться. Она не расслабилась, когда увидела, что мимо проходит всего лишь слуга. «Мы должны начать».
Что-то в ее глазах напомнило ему животное, которое было настолько дисциплинировано, что его дух сломлен. «Дерек передумал, - сказала она. «Он хочет, чтобы я позировала частично обнаженной».
Внезапное изменение планов Белласара озадачило Мэлоуна, но он был слишком озабочен, чтобы думать о последствиях. Как будто он и Сиенна не провели вместе недель, словно между ними был миллион миль.
«Где ты хочешь меня?» спросила она.
Он не так представлял себе их воссоединение. Он предполагал, что она будет общительной, что она оставит ему лазейку. Вместо этого у него было нервное ощущение, что они противятся. "Вон там. К стене. С солнечным светом на тебе. "
Она сделала то, что ей сказали.
Но что-то в ее движениях заставило его выпрямиться. "Подожди секунду. Ты хромаешь? »
"Какие?" Она звучала так, как будто ее поймали на чем-то не так.