Глава 1. Тьма
Зачем ты здесь о демон тьмы ,
Моя душа и так во тьме ,
Отныне мне не ведом страх,
И даже капля счастья в глубине,
Иль ты очаг отчаянья и гнева
Поддержуешь во мне,
Хотя...Однако..Все равно...
Что гнев, Что счастье, Что душа,
Во мне осталась пустота,
И даже ты несущий страх,
Не в силах разбудить во мне,
Хоть каплю чувств, хотя бы страх,
Ведь я уже поддалась тьме.
- Ниэль, иди-ка сюда! – громогласный голос, разбудил многочисленных обитателей избы. Рыжеволосая девица лет шестнадцати подорвалась с печи и слетела вниз. Ежели мать зовет, то надобно явиться.
- Да, матушка. - она предстала пред глаза дородной женщины освещенной, светом нескольких свечей. Тьма еще не отдала господство солнцу, и ее владения оковывала звенящая тишина. Но деревня уже готовилась встречать новый день.
- Понеже зима, удумала отдыхать? – черная толстая коса упала на вздымающуюся пышную грудь. – Не барыня, коль. Иди принеси дров и печку разожги, да побыстрее. Тутошнее уже в церковь собираются. – она повернулась и продолжила помешивать варево.
Девица же выскользнула за дверь, и еле дыша от пронизывающего ветра, пошла за дровами, оные были аж на другом конце улице, которою замело за ночь огромными сугробами. Темень ужасными клочьями обвила девушку. Холод просачивался сквозь тонкую ткань рубахи. Очередной порыв ветра загасил пару свечей около дроварни. Там собралось несколько парней, а сынок старосты с важным видом откидывал дрова в сани. Обычно, такой работой занимались мужчины, но ее братья еще дрыхли под теплой печкой.
На хрупкие руки поместилось всего несколько небольших веток.
- Не позорила бы родителей, ишь чего, после сделанного. – в темноте, не разглядеть кто сие сказал, но голос был вполне узнаваемым. Сцепила зубы, не отвечая на колкость.
– Подстилка – презрительно полетело в нее.
Ее ненавидят, презирают, но, видит Бог, нет в том ее вины. Зимы здесь тяжелые, холодные, да и работы в такие дни нет, а дабы прокормить семью, все должны чем-то жертвовать. Родители пожертвовали ею, отдали в угоду господину.
Слезы покатились из зеленых глаз, а первые лучи солнца ласково скользнули по рыжим волосам - еще одним поводом для издевок. Испокон веков, рыжеволосые, «нечистые» девицы, прокляты богами. Раньше таких жгли на костре, но император отменил бесчестный закон. Так что, теперь осталось только всеобщее унижение. Хотя она слышала, что в столице рыжих считают посланниками Всемогущей.
Что-то со свистом пролетело около ее уха. Потом еще, скользя за шиворот холодными пальцами. Снежки больно били по голым щиколоткам и мокрыми пятнами расползались на тоненькой ночной рубашке.
- Подстилка… - слышалось сзади.
- Нечистая… - шепотки раздавались на каждом углу
– Нечистая…-шипела темнота.
Поскользнувшись на льду, девушка полетела в сугроб, вязанка дров упала на голову, вызывая ужасную боль.
Руки занемели от холода, все тело не слушалось. Откуда такая ненависть? Но дабы ее не избили, пришлось мигом вставать и тянуть дрова дальше. Еле дыша от холода и обиды, добралась до дома, на пороге стояла раскрасневшаяся мать в фартуке.
- Что это? – Ниэль красными глазами уставилась на мокрые дрова и рубаху.
- Там… Эти… Они…Меня… - заикаясь и глотая слезы, мямлила она.
- Не вякай, уйди с глаз моих, видит Бог, убью тебя, убью, девка. – матушка втянула девушку в дом, как тряпичную куклу. Вытянула розги, которые были обычным наказанием в их семье - папа считал, что так дети будут слушаться.
- Матушка…
- Что бы знала как мать позорить, нечистая. – взмах, и розги распороли нежную кожу спины, оставляя глубокие борозды. Девушка упала на пол, ударяясь коленками. Второй удар прошелся по голым ногам, причиняя невероятную боль. Она всхлипнула.
- Хватит, Глаша – отец с суровым видом навис над женой, поглаживая усы. – Ей еще к господину идти. – ни капли сочувствия не выражал тот хриплый голос, и глаза оставались безучастными, будто не он продавал дочь, как шлюху. Девушка скрутилась в клубочек и тихонько заплакала.
- Ишь, че сразу не сказал, я бы не портила тело. Ежели так, то надо залечить раны.
- Нет, нет, матушка… Я не хочу – Ниэль сжалась, всхлипнула. Ей вспомнились издевательства господина, который насиловал, издевался, унижал, и шепоток людей, что сопровождал на протяжении всей дороги домой.
- Заткнись, демоново отродъе! – отец дернул за волосы и заставил ее встать и смотреть в глаза – Только мазь, залечишь раны, и вечером к господину пойдешь, ежели не послушаешься… - он громко сплюнул и, пнув, отправил дочь на кухню.