Ниэль открыла глаза и испугано зажмурилась… Та маленькая девочка… Это… Темная.
- Нет… - всхлипнула девушка, понимая что это ее воспоминания. – Нет…
- Бесстыдница, ты чего орешь? – мать показалась в проеме, сверкая перекошенным от злости лицом.
- Я…Я… - девушка уткнулась носом в колени и заплакала.
- Заткнись, не буди всех, и так ели заснули из-за тебя. – женщина потянула Ниель за ногу и отвесила подзатыльник, та сразу же замолчала, с обидой смотря на такое родное, но такое далекое лицо.
- Коль ты уже стала, то иди готовь есть. - мать исчезла а девушка перевела взгляд на стену.
- За что? – вырвалось невольно у нее. В груди снова заворочался темный клубочек. Но ставать все равно нужно было, иначе потом мать так выпорет, что мало не покажется.
Девушка поднялась и начала одеваться, предрассветную темень разбавлял лишь свет одинокой свечи, что стояла на столе. Ее пламя испугано трепетало после каждого порыва ветра.
На улице было все также темно и холодно, изморозь на окнах ели позволяла что-то рассмотреть. Все вокруг замело снежно белым снегом, поэтому девушка вышла на крыльцо и начала его убирать. Руки которые держали лопату задеревенели до того момента, как она закончила.
В нескольких соседних избах было темно и тихо, селяне не ставали с самого утра если не было на то надобности.
Девушка ухватила ведро, и пошла к колодцу чтобы набрать воды и приготовить кушать. Ее родители на деньги господина купили круп и мяса, а мать взяла даже свежих овощей, которые зимой было тяжело достать, так как их выращивали только маги.
Домом кажется завладела тишина, ее разбавлял только храп с соседней комнаты, на столе лежал недопитый бутыль самогонки, наверное вчера, после того как спалили тело темной, все праздновали это событие.
Пока руки ловко кидали в котелок продукты, девушка мысленно вернулась в тот сон, он был странным, ведь не могут воспоминания мертвой стать ее собственными?
Но что-то внутри доказывало, что могут. Девушка вспомнила свои ощущения после смерти темной… Ее магия… Это то черное у нее под грудью?
Если это так… То скорее всего ее спалят на костре. Селяне не любили, а то и призирали их, хотя и император заключал с ними сделки. Девушка слышала, что в городе даже можно встреть прогуливающихся темных… Но… Если все это слухи?
Когда все наконец было сварено девушка решила проверить свои догадки. Она уселась на пол, прикрыла глаза, и начала вслушиваться в биения сердца. И как только смогла что-то почувствовать, крик матери заставил ее подскочить и нервно оглянуться.
- Ниэль, ты уже сварила?
- Да, матушка.
- Иди тогда вышивать. – мать наконец появилась из-за дверного проема, отодвигая легкую ткань. – На. – в нее полетели нитки с иголкой и белая ткань рубахи. Мягкая с вплетением шерсти, та была очень теплой и легкой, девушка оглядела ее повнимательней и увидела несколько пятен и дырок.
- А это кому?
- Это тебе, подарок на 17 день рожденья. – мать брезгливо поморщилась и вышка. Ниэль же застыла с обидой глядя на ткань, ведь ее день рождение только через три дня. Матушка никогда ее раньше не поздравляла, но девушка хотя бы надеялась, что та помнит день, но нет…
Но все же пошла и села около мутного окна, в проеме которого кружились снежинки. А ведь еще немного и настанет весна. Время цветов и зелени. Время работы в поле. Время усталых женщин с обвислой грудью и пьяных мужиков с перекошенными лицами.
Деревня – это робота, постоянный труд на благо… На чье благо? Здесь нет счастливых людей, нет улыбок на лицах, все что им осталось это большой бутыль самогонки и несчастный клок земли.