– Почему ты исчез и даже не попрощался? – Милана прервала его разговоры о прелестях данного королевства.
Когда они уединились, официальный тон казался таким неуместным. Хватит с нее придворных интриг, хотя бы от него она хотела слышать правду.
Ассандр стоял и смотрел на нее, все-таки этого разговора избежать не получилось. Он помнил ту девочку шестнадцати лет, которая провожала его на войну. Как доверчиво она смотрела в его глаза, как умоляла вернуться к ней живым.
А он успокаивал ее, говорил о том, насколько слаб противник, и что битва ими выиграна еще до начала сражения. И она верила ему – лучшему воину в охране ее отца – короля Ранульфа.
Лучшему… Ассандр тоже думал тогда, что он лучший, но не усмотрел, не уберег, когда выпущенная неизвестным арбалетная стрела принесла смерть королю.
Он обещал Милане, что после войны их жизнь изменится. Он официально попросит руки у ее отца, который был не против их отношений. И жизнь их действительно изменилась, только не так, как они об этом мечтали.
– Меня не просто разжаловали и сослали за пределы королевства, – он не хотел теребить ее раны, но иначе не получалось. – В день нашей последней встречи почти на закате меня и всех моих людей под конвоем проводили до границ Северного леса. Нам зачитали приказ: или мы немедленно покидаем пределы королевства, или нам грозит расстрел на месте. Впереди был Северный лес, позади нас – вооруженные лучники, получившие приказ стрелять, если мы попытаемся ослушаться. Мы выбрали лес. Пять человек – это все, что осталось от моего отряда той ночью.
Ассандр смотрел, как хмурится ее взгляд от его слов, и думал только о том, как безумно рад видеть ее. Он хотел вернуться тогда, много лет назад, хотел найти ее, но каждый раз, когда он приближался к границе, вспоминал их последнюю встречу, как рыдала ее мать над телом погибшего мужа, как его Милана пошатнулась, едва держась на ногах. И он сделал шаг к ней навстречу, а она отступила от него, выставив вперед свою ладошку.
– Не подходи, пожалуйста, – будто и не ее голос, совсем тихий и беззвучный, но все стало понятным, ему теперь нет места в ее жизни.
Разжаловали и сослали – все логично получается. Он не уберег короля, когда это был его основной долг. Когда Милана не знала об этой ссылке, думала, что и он предал, отвернулся от нее. После его слов ей даже легче дышать стало. Как порой меняется жизнь… А ведь столько лет прошло, Ассандр наверняка думал, что и она предала его – сама оттолкнула, а потом этот убийственный приказ, подписанный королевой? Неужели он все время думал, что и она была причастна к этому? Если она усомнилась в нем, почему бы и ему не сделать то же самое? Кто-то очень умело разыграл свои карты, а они так доверчиво попались.
Погруженная в свои мысли Милана не заметила ветку в траве и споткнулась. Она наверняка бы упала, если бы Ассандр не подхватил ее вовремя. Его руки обнимали ее за талию, как когда-то давно, и не собирались отпускать. Милана хотела отстраниться, но он не позволил. Крепко прижал к себе и накрыл губы поцелуем.
Опять огонь заструился по его венам. Ассандр уже и забыл, что может так чувствовать. Не смог удержаться или не захотел – сейчас это не важно. Важно только одно – ничего не изменилось, он, как и прежде, словно безумный реагирует на ее близость. Нет, не как прежде. Новая Милана заставляет его кровь закипать еще сильнее. Пламя, словно ненормальное, рвется наружу, опьяняя, дурманя, полностью поглощая его разум, и нет ни сил, ни желания совладать с ним.
Он пытался забыть, учился жить без нее, но все не то, когда ты однажды уже почувствовал вкус огня. Женщины…безусловно, они были в его жизни, но ни одна не смогла пробудить в нем того, что Милана могла зажечь одним касанием к его коже. Искра, способная превратить его в огненную стихию – вот кем была его принцесса.
Ассандр думал, что все это в прошлом, ушло, забылось, потерялось там, куда уже не вернуться. И вот она здесь, и ее поцелуй пробуждает огонь в его крови с новой силой. Он поверить не может, и не может ею насытится. Кажется, разожми объятья, и душа покроется коркой льда. Эгоистично, неправильно, но он как безумный пьет этот жар, пока она еще рядом, и нет ни сил, ни желания отпустить.