— Я Хельга. Не бойся, тебе нужно помыться после всего, что приключилось, а потом я смажу твою рану вот этой мазью, это поможет — как можно мягче произнесла Хельга.
— Спасибо тебе за все… — отозвалась девушка.
— Откуда ты знаешь наш язык? Как тебя зовут, милая? Откуда ты? — не скрывая радости спросила Хельга.
— Я. Эриель…я и сама уже не знаю, кто я… — слезы выступили на ее глазах. Хельга крепко обняла ее.
— Что ты, милая, тебя здесь никто не обидит, теперь ты в безопасности, Флоки и я будем о тебе заботиться. После все расскажешь, когда придет время, а теперь тебе надо помыться и смазать рану на ноге. Я помогу тебе.
— Спасибо, добрая Хельга, я справлюсь — Эриель взяла у Хельги чистую одежу, мазь и гребень — я не заставлю себя ждать. Хельга, решив, что девушка возможно хочет побыть одна после всего пережитого, пошла тоже приводить себя в порядок после дороги, а также наряжаться к вечернему застолью.
Тем временем Флоки уже успел поплавать в прохладной воде у берега и достать пару свежих крупных рыб из расставленных рыболовных сетей. Переодевшись он разложил свою долю после набега. Золотые и серебряные украшения мало его занимали — возможно, они придутся по вкусу его жене. Самого же Флоки занимало несколько книг и рукописей, которые ему удалось вытащит из пожара и спрятать у себя. Эти книги были для него диковинкой. Никогда он не видывал такого прежде, а уж загадочные знаки в этих книгах, казались ему чем-то волшебным.
— Наверняка это чьи-то боги оставили свой знак — размышлял он вслух.
Хельга уже переоделась и прихорашивалась. На ней было красивое расшитое необычными узорами платье, поверх которого одевался теплый меховой плащ. Шею Хельги украшало золотое крупное ожерелье с причудливыми завитками, когда-то сам Флоки его изготовил и подари любимой еще до их свадьбы. Хельга всегда одевала его на пиры или другие торжества. Оставалось только решить — брать ли новоиспеченную рабыню с собой.
Дверь в дом отварилась, Эриэль остановилась на пороге, не решаясь войти. На несколько секунд застыл и сам Флоки. Хельга улыбалась и протянула ей руку, — Заходи, заходит, теперь это твой дом.
Эриель была не высока ростом, но не отличалась крепким сложением, поэтому казалась чуть выше. Руки у нее были тонкими и изящными, с длинными пальцами. Казалось, будто это руки принцессы, но никак не рабыни или простой девушки, привыкшей в тяжелым работам. Длинные каштановые волосы рассыпались до самого пояса, теперь уже чистые и легкие, немного вьющиеся, были слегка перехвачены простой льняной лентой. Скромное темно-синее платье Хельги было ей как раз. Несмотря на очень простой фасон оно не скрывало ее фигуры, небольшой вырез подчеркивал высокую, красивой формы, грудь. Карие глаза блестели под длинными густыми ресницами, обрамленными черными бровями, выгибавшимися горделивой дугой. Лицо уже не было столь бледным, наоборот, после теплого источника на щеках девушки появился небольшой румянец. Кожа ее была немного смуглой и отличалась от белокожей Хельги. Красиво очерченные нежные губы, по цвету, немного напоминали созревавшую вишню, только разбитая губа все еще оставалась немного припухшей.
Походка ее была неспешной и не очень уверенной, рана на ноге давала о себе знать и отдавала неприятной болью, служившей напоминанием, о недавних событиях.
Флоки никогда не видел таких женщин, она совсем не была похожа на местных, а уже тем более не имела ничего общего с воительницами и девами щита. Ее большие карие глаза были схожи с глазами молодого оленя или же серны. Теперь же в них были растерянность и любопытство.
— Что ж, проходи в дом, теперь ты будешь жить с нами, — Флоки был рад, что Хельга была довольна. Девушка не казалась ему опасной, — как же мы будем разговаривать и поминать друг друга…
— Она говорит на нашем языке, Флоки — с радостью и улыбкой сообщила Хельга — ее зовут Эриель.
— Откуда ты знаешь наш язык? — глаза плотника, и без того подведенные праздничным рисунком, стали еще больше и круглее от подобной неожиданности.
— Я обязательно расскажу вам все, но позвольте мне сделать это позже, прошу- ответила она.
— А знаешь, — вдруг резко оборвал ее Флоки, — лучше тебе пока никому не рассказывать, что ты знаешь наш язык. Пока ты у нас, тебя никто не тронет. А сейчас мы собираемся на пир в длинный дом, если хочешь, ты можешь пойти с нами. Впрочем, ты теперь принадлежишь Хельге и это ей решать.
— Эриель, я пойму, если ты захочешь остаться дома — ласково продолжила жена Флоки, — рана еще не зажила и должно быть причиняет тебе боль.
— Нет, напротив, я хотела просить вас взять меня с собой, мне немного страшно оставаться здесь одной — взмолилась девушка, — а нога болит уже не так сильно.
— Решено, ты пойдешь с нами на пир — улыбнувшись, заключил Флоки. Он был рад, что его любимая Хельга нашла себе живую игрушку, о которой она может теперь заботиться и которая будет помогать ей в доме. Ведь Хельга, его Хельга как никто другой заслужила это. Пусть выльет все свои нерастраченные чувства заботы и ласки на эту бедную рабыню. В конце концов, подумал Флоки, может быть боги вспомнили о них и послали утешение, пускай даже в виде этой девушки.
Хельга немного поколдовав, заплела каштановые волосы Эри в легкую прическу, заколов ее несколькими серебряными зажимами. Также, вытащив из кучи золотых и серебряных украшений и прочего добра, из тюка, который Флоки притащил в дом, простое, но красивое серебряное с витым теснением ожерелье, в центре был небольшой сапфир, которое она тут же надела на свою любимицу. В завершении ко всему Хельга укрыла плечи девушки теплой, ниспадающей до самого пола, накидкой из белого меха песца. Белый мех оттенял смуглую кожу девушки.
На ногах у нее были одеты кожаные высокие сапожки Хельги, прикрываемые длинным платьем. Все это производило совершенно необычное впечатление. Радостная Хельга вручила Эриель и два серебряных браслета. Когда все было готово, они отправились в длинный дом.
Пир уже начался. В длинном доме собралось очень много народа и подходили еще и еще. Лагерта уже сказала вступительную речь перед воинами, которые только вернулись из похода. Поздравив с большой добычей, было объявлено начало пира.
Сама Лагерта сидела на троне в окружении своих ближайших дев-воительниц. По правую руку от нее сидел Бьорн и его супруга. По левую Уббе, Хвицерк и Сигурд. Лишь Ивар Бескостный сидел в отдалении и наблюдал, задумавшийся, видимо, о чем-то очень для него, интересном. Его взгляд перескакивал то на Бьорна, то на короля Харальда.
Тут же, за большим столом сидели конунг Харальд Прекрасноволосый и его любимый брат Хальфдан, рядом с ними сидели их воины из личной охраны. Конунг был богато и ярко одет. Длинная красная туника из дорогой ткани, вышитые золотом ворот и рукава. Дорогой тяжелый и длинный плащ, который волочился по полу, ниспадал складками с его плеч. Золотые тяжелые нашивки, которые удерживали плащ, также говорили о большом богатстве конунга. Тяжелое золотое ожерелье с необычными узорами, причудливой формы, висело у него на шее и красиво окаймляло ворот. Его густые распущенные волосы доходили до самых лопаток. По бокам были заплетены две длинные косы, которые были закреплены золотыми зажимами, повторяющими тот же узор, что и на ожерелье. Браслет викинга был на запястье Прекрасноволосого, выделяясь еще и тем, что на концах браслета были изображены головы дракона с открытыми пастями, изрыгающими огонь.
Хальфдан тоже переоделся. Его наряд был не менее богатым, только блинная туника, подпоясанная расшитым кожаным поясом, была ярко-голубой. За поясом младший брат Харальда носил длинный обоюдоострый кинжал, а плащ, который также был настолько длинным, что достигал пола, был заколот на не менее массивную, чем у его брата, золотую нашивку.
Братья веселились вовсю, распевая любимую песню Харальда, остальные весело подхватывали слова и вот уже целый зал гремел, и вторил словам известной песни.