Я ощущаю укол зависти. Я никогда не буду жить в подобном месте. Если мне повезет, церковь позволит мне остаться в доме, в котором я буду обитать на момент окончания службы, в обмен на мою дальнейшую помощь в делах церкви. Если не повезет, меня вышвырнут на улицу, вынудив снимать жилье, в то время как у меня не будет ни сбережений, ни активов.
Такова судьба викария. Разумеется, нам предоставляется бесплатное жилье, и если проявить смекалку, можно скопить на скромный вклад. Но заработок викариев в Соединенном Королевстве приблизительно вдвое меньше среднего, а с дочерью-подростком денег постоянно не хватает. В настоящий момент моих сбережений хватило бы только на то, чтобы купить вагончик возле мусорной ямы.
– У вас очень красивый дом, – говорю я.
– Да? – Эмма обводит окружающее пространство взглядом, как будто заметив его впервые. – Да, спасибо.
Она подходит к элегантной кофемашине, которая, вероятно, стоит больше моего автомобиля. Зеленоглазый монстр утробно ворчит.
– Капучино, латте, эспрессо?
Я прикусываю язык, чтобы не сказать «Нескафе».
– Просто черный кофе, спасибо. Без сахара.
– Чудесно.
Под клекотание кофемашины я подхожу к складным дверям и выглядываю наружу. Часть поля отгородили, превратив в сад с деревянной рамой для лазания, детской горкой и батутом, на котором прыгает Поппи. Вверх, вниз, вверх, вниз, волосы взлетают и развеваются. Но, когда она оборачивается, я вижу ее застывшее, лишенное какого-либо выражения лицо. На нем нет ни улыбки, ни радости. Обескураживающее зрелище.
– Она может заниматься этим часами напролет.
Эмма подходит ко мне и протягивает кружку с кофе.
– Должно быть, это доставляет ей удовольствие.
– Трудно сказать. Имея дело с Поппи, часто не поймешь, как она к чему относится. – Она оборачивается ко мне. – У вас есть дети, преподобная?
– Только одна дочь. Флоренс, Фло. Ей пятнадцать.
– Ага, столько же, сколько моей старшей дочери, Роузи. Флоренс пойдет в местную школу в Уорблерс-Грин?
– Да.
– О, прекрасно. Нам нужно их познакомить.
– Это было бы чудесно.
Я не понимаю, как эти двое смогут найти общий язык. Но чудеса случаются.
– Так, значит, ваш муж тоже викарий?
– Был викарием. – Я сглатываю. – Он умер, когда Фло была еще совсем малышкой.
– О, мне очень жаль.
– Спасибо.
– Вы воспитывали Фло в одиночку? Должно быть, вам пришлось нелегко.
– Быть родителем нелегко. Точка.
– И не говорите. Если бы я знала, как будет сложно с Поппи по сравнению с Роузи, я бы, возможно, ограничилась одним ребенком. Это не значит, что я жалею о том, что она у меня есть, – добавляет Эмма, поняв, что сболтнула лишнее. – Давайте присядем.
Мы подходим к столу и усаживаемся на скамейки. Стильно, но неудобно.
– Как Поппи? – спрашиваю я, снова возвращая разговор к цели моего визита. – Она вчера выглядела очень расстроенной.
– О да, конечно. Мне очень жаль, что все это произошло.
– Наверное, сложно запретить детям привязываться к животным?
– Саймон показал Роузи бойню, когда ей было приблизительно столько лет, сколько сейчас Поппи.
– В самом деле?
– Это часть их наследия, их корни. Это источник нашего дохода. Роузи это не обескуражило. Она не такая, как Поппи.
– Она присматривала вчера за Поппи?
– Да, она очень хорошо умеет с ней обращаться. Но с Поппи бывает трудно. Бедняжка Роузи…
– Мне все еще не совсем понятно, как Поппи оказалась вся в крови.
Она улыбается одними губами.
– На бойне много крови.
Я понимаю. Но это не ответ на мой вопрос. Я бросаю взгляд в окно и вижу, что батут опустел. Кухонная дверь распахивается, и входит Поппи.
– Привет, милая, – говорит Эмма.
Поппи замечает на скамье у стола меня.
– Привет, Поппи. Ты меня помнишь? Мы виделись вчера.
Кивок.
– Как у тебя дела?
– Мне купят хомяка.
Мои брови взлетают вверх.
– Отлично.
– Это была идея Саймона, – говорит Эмма. – Но не забывай, Поппи, тебе придется за ним убирать. Мамочка этого делать не будет.
– И папочка тоже, – раздается у нас за спиной низкий звучный голос.
Я оборачиваюсь. В дверях стоит Саймон Харпер, одетый в потрепанный джемпер, покрытые пятнами джинсы и носки грубой вязки. Он входит в кухню, берет стакан и наполняет его водой из холодильника. Похоже, мое присутствие его не удивило, а впрочем, он, должно быть, уже заметил мою машину, припаркованную возле дома. Стикер на заднем стекле «Викарии делают это с благоговением» выдает меня с головой. Но это не я его наклеила, спешу уточнить. Как и большую часть всего остального, я унаследовала машину от кого-то из предшественников.