Соболь сказал, что он и четыре раза выстрелит и попадет. А Соболь ни разу не обманывал…
На эту мысль сотника натолкнуло расположение вагонов в составе. Первыми шли пассажирские вагоны с личным составом. Вторыми – крытые полувагоны, совсем такие как на русских железных дорогах. Третьими – платформы с техникой. Вот и пришел в голову вопрос – а что если эти платформы отцепить?
По идее – на каждой платформе должен быть стрелок. Охранник. Долженствующий следить, чтобы этого не произошло. Но будет ли? Европа все-таки . Пусть и южная, где все не так в "правильной Европе".
Если будет охранник – он умрет. Если нет – значит, все поживут. Пока. Если наконец охранник будет, но Соболь не сумеет его "чисто снять" – тогда умрут они.
Вот такая вот головоломка.
Божедар, сильно нервничающий – лучше бы его вообще в стороне оставить, но нужен был буквально каждый – в который уже раз полез к рельсам, положил на них ладонь, что бы понять, едет ли по ним состав.
– Гудят, аж страшно! – сообщил он
Сильная рука стащила его с полотна, отвесила добрую оплеуху…
– За что?
– Говорил тебе, не суйся наперед!
Сам сотник думал, что они будут делать, если первой пойдет дрезина. Самая обыкновенная дрезина или автомотриса*, несколько автоматчиков, возможно пулемет и прожектор. Этого уже хватит, не говоря о том, если будут использовать тепловизор или радар. А что – запросто, ситуация здесь далека от нормальной, может быть и то и другое. Если пустят такой авангард перед основным поездом – им опять-таки хана.
Божедар, обиделся, засопел, но ничего не сказал…
– Кажись и в самом деле идет… – сказал Чебак
– И ты зараз туда же!
Сотник был просто на нервах, но он четко слышал – и в самом деле – идет. Точно идет, такой глухой гул, едва заметная вибрация рельсов, возникающая при передвижении по ним многотысячетонного состава. И в самом деле – идет.
– Плюс! – донеслось из рации. Дело сделано.
– Готовность! – Велехов говорил в полный голос, опасаться было уже нечего…
Первым появился тепловоз – большая, темная, неудержимо надвигающаяся масса, он шел по рельсам как призрак, тяжело пыхтя, не включая головного прожектора, лишь тускло светилась в темноте кабина, подтверждая, что это не призрак, это и в самом деле состав. Ни один дурак не стал бы лежать на насыпи рядом с самыми рельсами, если бы не нужда… через их Вешенскую теперь тоже ходили поезда, они пацанами шуровали на путях. на грузовом дворе станции, нот такого, лечь к рельсам им и в голову не приходило…
Грозный лязг, гул накатывал на них, лежащих и прячущихся, и не было от него никакого спасения.
Тепловозов было четыре, прицепленные цугом они вытаскивали огромный, почти на семьдесят вагонов состав, земля стонала от его тяжести. Сразу за ними пошли вагоны – пассажирские, с наглухо задраенными черной материей окнами, с закрытыми тамбурными дверьми – похоже здесь озабочены были больше не безопасностью, а скрытностью, потому и пошли ночью, потому и задрапированы все окна до единого, потому и нет в открытых тамбурных дверях часовых с фонариками и автоматами. Сами себя обхитрили.
Сотник пересилил себя, поднял голову. Перед ним проплывали колесные пары, одна за другой…
Километров сорок в час. Больше?
– Готовность!
Вагоны прошли, теперь пошли теплушки, крытые полувагоны. Темные как ночь… и снова похоже никакой охраны.
Тот ли это состав?! А как насчет условного знака Соболя?
Платформы! То что им нужно… Что-то темное, бесформенное на них… кажется, замаскировали… масксетями завесили, точно.
– Подъем!
Состав, казалось, увеличивал скорость – а может быть, так оно и было.
Запрыгнуть на движущийся поезд не так-то просто, пробовать никому не советую, остаться без ног или без головы легче легкого. Те, кто был с Вешенской, имели в этом теле небольшой пацанячий опыт, потому что жили у станции, конечно и хулиганили там… не без этого. Но даже для них это было проблемой.
Когда шла платформа – было видно, что последняя – сотник уже бежал вдоль состава изо всех сил, чтобы хоть немного смягчить рывок. Платформы уходили… он даже не мог обернуться, чтобы увидеть какая последняя. А ему нужна была – именно последняя.