Теперь с этим танком надо было что-то делать. Самое интересное, если не окажется топлива – интересно, здесь как принято перевозить технику? По идее – можно перевозить и заправленной, соляра не горит. А если нет топлива? Идти в ближайшую деревню за ведром соляры? Нет, скорее за бочкой. А потом ее сюда катить. А больше поезда тут вообще ходить не будут, подождут, пока они с танком справятся.
Великолепно…
А кстати еще один вопрос – а как для начала эту вот дуру, весом сорок восемь, если память не подводит тонн, сгрузить с платформы? Кран подогнать?
Вопросы, вопросы…
Со стороны Пожареваца кто-то бежал, сотник повернулся – и вспомнил, что потерял свое оружие. Но это был всего лишь Певцов.
– Жив? – задал он дурацкий вопрос, когда подбежал к платформе, схватился за нее руками тяжело дыша.
– Как видишь. Где остальные?
– Сейчас будут. Какая ляля…
– Мы с этой лялей – намучаемся. Что с ней теперь делать?
– Как что? Заводить и ехать…
– Заводи и едь. Сумеешь?
Певцов залез на платформу, как старый дед, цепляясь и руками и ногами. Потом так же залез на танк, на башню…
– Ты что, в самом деле, умеешь?
– Есть немного.
– Где научился?
– Да брательник на броне отслужил… Это не сложнее, чем трактор водить. Ага!
Певцов открыл люк – это тебе не машина, никакой противоугонки нет – и полез внутрь танка. Подбежал Чебак
– Соболя где оставил?
– Там, с Божедаром плетется. Живой, командир?
– Да что вы все меня хороните? До самой смерти не умру.
– Мы смотрели как ты уцепился, думали сбросит.
– Держите меня четверо. Батя быка седлал.
– Так то батя. И то быка…
Подбежал Божедар
– Живой, пан казак?
Чебак посмотрел на Велехова. А Велехов – на Чебака. И оба – расхохотались.
– Казаки! – Певцов вылез из башенного люка
– Ну что?
– Соляры под пробку! И снаряды загружены!
– Давай потихоньку назад! Только тихо!
Танк зашевелился на платформе, утробно взревел двигателем.
– Давай, давай!
Пушка – самое уязвимое место танка – была поднята на максимальный угол возвышения и повернута на девяносто градусов. Если им повезет – танк не перевернется при такой безумной разгрузке.
– Давай!
Передние колесные пары тележки разгрузились предельно, это было заметно.
– Еще немного!
Сотник, командовавший разгрузкой, толкнул Божедара назад, вечно он лез вперед, хотел помочь, но только осложнял
– Назад. Не суйся поперек батьки.
В этот момент произошло то, что должно было произойти – платформа не выдержала и встала на попа, танк грохнулся об насыпь и…
Не перевернулся! Он не перевернулся, он тоже почти что встал на попа, но не перевернулся! Так и стоял.
– Певец, ты живой?
– Живой, что делать?
Сотник, рискуя тем, что вся эта конструкция рухнет на него, подошел ближе, посветил фонариком. Если сейчас вдруг появится поезд… будет очень смешно. Хорватам, им то будет совсем не до смеха.
– Я буду командовать. Сейчас дай самый малый назад, гусеницы вытолкнут платформу вперед. Готов?
– Да.
Если вся эта конструкция рухнет – то первым погибнет он же. Но Велехов сознательно ставил себя под удар – потому что он все это придумал.
– Давай!
Танк зашевелил гусеницами, чтобы опрокинуться достаточно было минимальной асимметрии усилий. Одна гусеница провернется вхолостую и все.
– Ну?
Гусеницы зашевелились, что-то заскрежетало – и он увидел, как платформа пошла вперед. Получалось!
– Давай! Отлично! Вперед самый малый!
Платформа ползла и ползла вперед, пока не ударилась об рельсы.
– Еще назад. Сейчас….
Об рельсы ударился и танк, встав на них. В рации раздался сдавленный крик
– Певец, что с тобой? Певец?
– Нормально. Башкой стукнулся….ё…
Платформу – как только танк "встал на ноги" – они привязали тросом к танку, перевернули и сбросили с путей. Мало ли… может это даст им хоть немного дополнительного времени.