– Мария, это я… Дай мне ноль один ноль. И распорядись, чтобы немедленно заперли ворота посольства, а все гражданские вернулись в Зеленую зону. Закройте консульский отдел, всем русским, кто к вам обращается, предлагайте немедленно покинуть страну. При необходимости оказывайте возможную помощь.
– Хорошо, ваше превосходительство. – Мария не стала проявлять обычное женское любопытство и задавать вопросы, на которые я не имел ответа.
В трубке щелкнуло раз, потом еще раз – и женский голос сменился на мужской:
– Дежурный, слушаю вас.
– Это князь Воронцов. В городе чрезвычайная ситуация. Я буду в посольстве через… минут десять. Поднимайте бодрствующую смену, всем получить дополнительный боекомплект, занять оборонительные позиции. Если есть тяжелое вооружение – выставляйте. На территорию посольства не пускать никого из местных, ни военных, ни гражданских. Подтвердите.
– Вас понял, разрешите действовать.
– Разрешаю. Я буду через десять минут у главных ворот посольства, наш «Руссо-Балт». Больше никого чужих не пускать и самим носа на улицу не высовывать.
– Есть…
Кружилась голова, болела нога, все сильнее и сильнее. Мало того что добавилось осколками, так теперь еще и это. Конечно, с прошлого раза все зажило, но обновлять подобное снова и снова – скверное дело.
Что там произошло?
Одиночный танк… все не выглядит мятежом, хотя это может быть всего лишь спусковым крючком. В армии никто никому не верит, процветает и культивируется доносительство… господи, я просто не представляю, как бы такая армия стала работать по плану «Аргон». Непременным условием существования армии как единого боевого организма, как организованной силы является доверие солдат к офицерам и доверие офицеров друг к другу. Если же в армии доносят друг на друга, стучат, чтобы убрать конкурента и продвинуться по службе, вступление такой армии в бой ни к чему, кроме беды, не приведет, она просто разбежится при первых же серьезных ударах противника. В свое время в Российской империи по глупости сформировали в составе МВД и вынуждены были через некоторое время расформировать департамент военной контрразведки. Все дело было в том, что военные считали для себя низостью сотрудничать с жандармами и доносить на сослуживцев, вне зависимости от того, что донесено. Если о ком-то узнавали, что он «фискалит», можно было стреляться, ни один человек в офицерском собрании не подал бы такому руки. В свое время ходила легенда – в одной из кадеток учился внук адмирала, ему приходилось туго, и он фискалил руководству училища. В конечном итоге приехал сам адмирал, выстроили всех кадетов, вышел и сказал: ну что ты будешь делать?.. Что вы, не можете перевоспитать моего внука, вашу мать – он ведь и мне нафискалил.
Вот так!
Возможно, танк – это всего лишь выступление небольшой группы. Если оно увенчается успехом – выступят уже все силы заговорщиков, если нет – это останется отчаянным актом одиночек. В таком случае у нас есть несколько часов, чтобы взять ситуацию под контроль. Потом все взорвется…
Шахиншах Хусейн пошевелился на заднем сиденье, попытался устроиться поудобнее. Между передним и задним сиденьем существовала поднимающаяся перегородка, но сейчас она была опущена.
– Потерпите, еще немного. Сейчас приедем в посольство.
– Искандер… надо ехать… во дворец.
– Успеем!
Если во дворце заговорщики, то мы попадем прямо к ним в руки. Нужно выводить из ППД русские дивизии, брать под контроль город. Нужно, чтобы советнический аппарат провел работу в подсоветных частях, разъяснил, что произошло…
Народа на улицах было много – и он все прибывал и прибывал, автомобильное движение почти встало, и мы пробивались вперед с клаксоном и руганью. На Востоке любой скандал вызывает массовое столпотворение, моментально образуется толпа, и один опытный человек может из любой искры разжечь страшное, всепожирающее пламя.
Люди уже ходили по проезжей части дороги, все стремились к центру города.
– А… шайтан!
Какой-то автомобиль, пытаясь протиснуться, ударил нам в крыло, несильно, но чувствительно.
– Протискивайся. Машина бронированная. Главное – добраться.
Главное – добраться…
Добрались – в дипломатическом квартале было поспокойнее, но народ тоже был. В основном – любопытствующие. На их месте я бы все-таки сидел дома, а не любопытствовал.