Зет
Я просыпаюсь до рассвета и начинаю пристально рассматривать потолок. Мне на самом деле не следовало волноваться из-за моего кошмара наяву, принимая Слоан за кого-то другого, только не тогда, когда я на самом деле не спал. Я размышлял над многими вещами. Как разрешить всю эту долбаную ситуацию. Первым делом, встал так тихо, как только мог и вышел из комнаты. Тут чертовски жарко в течение дня, но ночью в пустыне ужасно холодно. Во время быстрой прогулки облака пара клубятся от моего дыхания. Байки, выстроенные в линию вдоль виллы, вызывали во мне волнение. Я пересчитываю их: одиннадцать. Одиннадцать долбаных байков, принадлежащих МК «Оставляющие вдовами». Не ожидал такого. Я думал о многом, но Ребел, появляющийся тут со своими парнями, даже не входили в список моих сраных догадок, который теперь, вероятно, пополнился. Его головное МК находится в Нью-Мехико. Вчера, он, предположительно, сразу же отправился в путь, как только поговорил по телефону с Хулио, и ехал круглые сутки, чтобы добраться сюда. Это хреновый знак. Тряска яиц на протяжении тринадцати часов у бензобака сделают кого угодно злым. А исходя из того, что я слышал о Ребеле, его и так очень легко вывести из себя.
Но опять же, как и меня.
Вернувшись в комнату, вижу, что Слоан все еще спит. Ее волосы рассыпаны по подушке так, словно в них свили гнездо птицы, на щеке странные отметины от подушки; какая же она чертовски красивая. Я чувствую себя совершенно лишним, стоя тут и рассматривая ее, поэтому прохожу по комнате и делаю это настолько громко, что можно поднять мертвеца.
— Зет?
Я замираю, когда поднимаю матрас, на котором спал, и поворачиваюсь, вижу ее, сидящую на кровати и моргающую своими огромными сонными совиными глазами.
— Прости, я не хотел будить тебя. — Да, конечно, чего я, черт побери, хотел так это разбудить тебя. — Нам, вероятно, следует поговорить о сегодняшнем вечере. — Сегодня Хулио и Ребел — два важных ублюдка, заперты в одном здании, с неизвестно каким количеством людей, что само по себе не предвещает ничего хорошего. И мы с ней посреди этого дерьма. Да, я больной ублюдок. Почему спросите вы? Потому что есть большая вероятность, что Хулио убьет меня. А также большая вероятность, что Ребел узнает Слоан. И несмотря на это, мой член твердый, когда я думаю о том, чтобы трахнуть Слоан на этом вечере.
— Да? Каков план?
— План такой, ты сейчас оденешься и спустишься на завтрак. Никто еще не проснулся. Мы можем поговорить и позавтракать. — Мой живот урчит так, словно горло было перерезано, и я голодал на протяжении многих дней. Мне нужно подкрепиться. А еще нужно поскорее убраться из этой долбаной комнаты, прежде чем я потеряю рассудок и заберусь в кровать к Слоан.
Она приглаживает волосы рукой, и, должно быть, это имеет смысл, судя по тому, что за чертовщина творится с ее волосами; ее глаза округляются, но она лишь пожимает плечами. Мне нравится это в ней. Что ей похрен на то, как она выглядит.
— Отлично, — говорит она, выбираясь из кровати. На ней одета только футболка и трусики, и лишь один вид ее обнаженной кожи заставляет мой член твердеть в джинсах. У девчонки ноги от ушей.
— Можно рассчитывать на кофе?
— Черт возьми, да. Я позабочусь об этом.
***
Я был прав. Жители виллы все еще спят, когда мы спускаемся в столовую, которая располагается рядом с кухней. Только прислуга Хулио не спит, готовя еду для гостей и подготавливая закуски для сегодняшнего небольшого шоу. Я беру две чашки кофе, тарелку с нарезанными фруктами и два свежеиспеченных бублика и расставляю это все на небольшом столике в углу комнаты, ожидая прихода Слоан. Она очень быстро собирается, и это еще одна черта, которая мне так нравится в ней. Последняя девушка, которую я ждал, провозилась около часа со своими волосами и макияжем. Слоан же, как я отмечаю, нанесла совсем немного макияжа: лишь тушь на ресницы и блеск на губы, ее волосы еще влажные. Она выглядит так, будто небрежно высушила их полотенцем, и острые кончики выглядят темными, оставляя мокрые участки на футболке, через которую просвечивается грудь. Чертовски горячая девочка.
— Оххх, кофе, — стонет Слоан, прикрывая глаза, когда делает первый глоток. Я задумываюсь, понимает ли она, что ее действие являет собой порно. Хотя сомневаюсь, смотрит ли она вообще порно. Так или иначе, стояк, который натягивал мои джинсы, только «улегся», а теперь все вернулось в тройном размере. Я в ярости этим утром, и совершенно не понимаю почему.
— Так что? — спрашивает она. — Как все сегодня должно пройти?
— Так. — Я ерзаю на своем месте. Беру солонку, но затем ставлю ее на место. — Сегодня здесь будет многолюдно. Нам нужно будет как можно быстрее найти Алексис и уносить ноги, пока мы можем это сделать. Мы оставим твою машину здесь и возьмем мою.
Она качает головой.
— Это машина моего отца. Он убьет меня, если я не привезу ее обратно.
Слоан волнуется о развалюхе своего отца, в то время как мы сидим в борделе, заполненном людьми, которые с большой вероятностью могут нас убить. Мило.
— Ты на этой машине хоть больше шестидесяти можешь выжимать?
Она выглядит так, словно очень сомневается.
— Вот о чем разговор. А еще у нее деревянные панели.
— Что это еще значит?
— Что я не собираюсь садиться за руль гребаной машины с деревянными панелями, вот что это значит!
Она заговорщически наклоняется над столом, подаваясь ко мне всем телом.
— Ну, мне кажется, что отец должен быть счастлив, что вернет свою дочь обратно, ведь так? — Она выглядит такой чертовки счастливой, что мой желудок сжимается. Она даже еще не видела Алексис, но уже выглядит абсолютно уверенной, что уберется отсюда сегодня со своей сестрой. Я же, с другой стороны, немного сомневаюсь в этом.
— Дерьмо быстро наберет обороты, если Хулио заподозрит что-то. Нам лучше оставаться вдвоем. Пытаться быть незаметными.
Ее кажется забавляют мои слова.
— И ты на самом деле думаешь, что так и будет? Здесь с тобой? Ты не слышал, что эти девчонки говорили о тебе прошлой ночью. Они отчаянно желают увидеть тебя. — И судя по тому, что ее тон становится немного более мрачным, мне абсолютно понятно, каким образом она чувствует себя по этому поводу.
— Так вот почему ты пришла прошлым вечером и начала говорить о том, что я заражен всякими болячками? — Прошлая ночь это самая последняя вещь, о чем бы я хотел поговорить, но это слишком лакомый кусочек, чтобы его упускать. — Ты что ревновала, Слоан? Ммм?
Слоан подскакивает на месте, ее щеки краснеют.
— Нет, не ревновала! Я волновалась за свою собственную безопасность!
Такая лгунья! Ох, ну что ж. Давайте позволим ей верить в то, во что она хочет верить.
— Ага, ну как я уже сказал. Я не сплю со шлюхами.
— А что насчет Аляски? Она не считается, потому что она госпожа Хулио?
— Аляска? Аляска не считается, потому что она на голову долбанутая с*ка. Я отвергал эту девку больше раз, чем могу сосчитать. — Слоан поднимает кружку с кофе к своему лицу, но я могу видеть морщинки в уголках ее глаз. Она улыбается. — А что такое? Она сказала, что я ее трахал?
— Ох, ну она определенно точно намекала на это. Некоторые из девушек говорили о, ну...— Ее взгляд опускается южнее моей талии, впиваясь через скатерть прямиком в промежность.
— О моем члене? Они говорили о моем члене? — Ох, все чудесатее и чудесатее. Теперь лицо Слоан становится самого яркого красного оттенка.
— Аляска сказала, что он большой, но у нее были и больше.
— Я никогда не трахал Аляску, это к сведению. Но она, вероятно, могла видеть мой член. И я, бл*дь, совершенно точно уверен, что она видела больше. Аляска снималась в порно. А парни, которые работают в порно-индустрии, обычно монстры.
— Ну, тогда, я уверена, что ты мог бы тоже работать в порно, — как только слова срываются с ее языка, она сразу же давится кофе. Я абсолютно верно понимаю ее намек. И подавляю желание улыбнуться самой чертовски широкой улыбкой на свете.