Что "либо" — думать не хотелось.
Второй номер — номер кабинета отца. Не отвечает вообще. Номер дежурного штаба округа. Ответа нет.
А вот это уже серьезно. Отца может не быть на месте — но дежурный по штабу военного округа должен быть на месте, даже если небо падает на землю.
Покопавшись в памяти, граф Ежи скормил автомату еще несколько монет и набрал санкт-петербургский номер. Как и любой младший офицер Гвардии он должен был быть готовым к действиям в чрезвычайной ситуации и знал с кем и как выходить на связь, если ты оказался во враждебном окружении и оторвался от своего полка. Гвардия в государстве была — совсем не для того, чтобы на парадах красиво дефилировать.
Ответили после десятого гудка — так и должно было быть, это сделано для того, чтобы если кто-то набрал этот номер случайно — то положил бы трубку
— Слушаю вас? — раздался нейтральный, возможно даже принадлежащий роботу-автоответчику голос
— Личный номер один-два-пять-семь-один-девять-семь-три, проверьте — сказал граф Ежи, четко проговаривая каждую цифру
Разговор прервался, в телефонной трубке заиграла знакомая мелодия "Боже, царя храни". Звуки этого величественного и патриотичного гимна для каждого русского и того кто считал себя русским были опорой и поддержкой, даже если мир вокруг распадался на куски. Это было напоминанием о том, что Держава — существует, и она — защитит. Каждого.
Граф Ежи не задумался даже ни на секунду, делая то что он делал сейчас. Да, он был поляком — но он не хотел той Польши, которая рождалась сейчас. Тот же пан Юзеф — его что просто так посадили? По повадкам — сразу понятно, что за зверь и где ему место. Сейчас он на свободе — кому от этого лучше? А то, что выпустили и вооружили уголовников — они что, за Польшу? Большая часть пойдет грабить, разбойничать, сводить счеты, пользуясь полученным оружием. В Польше воцарится кровавый хаос.
А эти… которые булочника забили ногами — это что ли, надёжа и опора новой Польши? А завтра они еще кого-то ногами забьют? А потом что будет?
Нет… к чертям такую Польшу.
Музыка прервалась, трубка ответила уже не холодным электронным, а явно человеческим голосом.
— Ваше имя и воинское звание?
— Ежи Комаровский, поручик Его Величества лейб-гвардии Польского Гусарского полка.
Едва слышно застучали клавиши
— Принято. Слушаем вас.
— Мне нужен дежурный офицер оперативного управления Генерального штаба. Не помощник, а именно дежурный.
Тем самым граф Ежи подтвердил, что он действительно офицер гвардии и знает, кто в Генеральном штабе имеет право принимать решения.
— Минуту…
Голос снова сменился — теперь это был явно голос старшего офицера, привыкшего командовать.
— Дежурный, полковник Лодейко.
— Господин полковник, я Ежи Комаровский, поручик Его Величества…
— Это мне уже доложили, поручик. Что имеете сообщить? Запись включена.
— Нахожусь в Варшаве, в отпуске. В городе начался вооруженный мятеж, разгромлен дом предварительного заключения, все заключенные выпущены, им роздано оружие. Оружие раздают централизованно, с машин, записывают при этом в Армию Людову, призывают убивать русских и евреев. В городе погромы, перестрелки, население большей частью на улицах, с оружием. Видел сгоревшие полицейские машины, сожженные и разграбленные лавки. Организованного сопротивления не наблюдаю.
Граф Ежи подумал, не забыл ли он чего еще.
— Да… еще… у всех мятежников есть бело-красные повязки, так они опознают друг друга. Это все что имею сообщить.
— Минутку, ожидайте на линии, поручик.
На сей раз ждать почти не пришлось, к телефону подошел еще один человек.
— Подполковник Кордава, разведка. Откуда вы звоните?
— Из телефонной кабины общего пользования.
— Вы знаете, где находитесь?
— Нет. Не могу сказать точно.
— Хорошо. Теперь вы Стрелец, повторите!
Непостижимо уму. То Стрелок, то…
— Стрелец.
— Верно. Ваша задача — выжить, ни во что не ввязываться, продолжать информировать нас о происходящем. Каждое свое сообщение предваряйте словом Стрелец, тогда мы поймем от кого оно.
— Так точно.
— Вы пытались связаться со штабом Варшавского округа?
— Никак нет, только с Виленским. Командующий — мой отец.
— Результат?
— Не отвечает ни один телефон.
— Хорошо. В городе есть сопротивление?
— Организованного — не наблюдаю.
— Хорошо. Постарайтесь прогуляться по набережной, узнать, что к чему. Не ввязывайтесь ни во что, не подходите близко к зданию штаба.