— В банде человек пятьдесят, вооружены автоматическим оружием. Мы запустили беспилотник — в населенном пункте одним бабы. Да эти еще… И дети. Почти ни одного мужика не видели.
— Кубыть, они к себе домой и пришли?
— Не… Не местные эти. Видно.
— А что, казаки тогда где?
— Казаки… — передразнил коренастый, с седой неопрятной бородой сотник, он пересидел все это время в осаде, и за это же время весь поседел — сами еще не поняли, где? Бандитский край, бандит на бандите…
— Пьют?
— Нет, не видели.
— Странно, здесь спирта в домах полно. Могут напиться, потом заложников начать расстреливать под это дело — сказал сотник — а ночью пойдут на прорыв. Заложников возьмут, на них же навьючат то, что с собой будут брать, как заводных лошадей спользуют[12]. Остальных и порешить могут…
— Может, сформировать сплошную линию заграждения к югу? Они на юг пойдут.
— С чего взял. Они куда угодно пойдут, им только до первого леска. Местные все поголовно — за них, спрячут.
— Тогда только штурм остается. Ночью. Пластуны есть?
— Ушли уже пластуны туда…
Польское село…
Казалось бы — обычное село обычные крестьяне. Да нет, не те, не обычные…
Польское приграничное село — место, где в одном котле — национализм, шовинизм, ненависть (особенно к евреям — жидам), презрение к закону, контрабандный спирт, разборки из-за него. Ненависть к русским, к казакам.
Адское варево получается.
При всем при том — поляки аккуратисты, почти как германцы. Все чистенько, улицы часто даже не заасфальтированы, а замощены брусчаткой. Аккуратные дома — их строят из кирпича, благо глина есть, а русская власть не берет податей с обжига кирпича и некоторых других ремесел, чтобы люди занимались делом, а не шастали через границу со спиртом и с оружием. Но поляков на все хватает — и на спирт и на кирпич.
Самое главное здание в селе — это не сельская ратуша, орган местного самоуправления, наподобие земств в России — а костел. Костел для поляков — больше чем костел, только через костел через единую молитву по субботам можно ощутить себя поляком, почувствовать принадлежность к польскому народу. В Польше в костел ходят не меньше шестидесяти процентов населения — все католики. Пойти в костел — значит, не только вознести молитву Господу, который для всех един — но и вознестись самому над тупым русским быдлом, исповедующим византийское лукавое православие. Только собака не ходит в костел по субботам.
При этом — предельно практичные поляки использовали костел не только для молитв. В каждом костеле был большой подвал, раньше, когда бывал еще голод — туда ссыпали часть урожая, это был как бы неприкосновенный запас для всего села, для всей общины. Сейчас случаев голода не было — а большие подвалы прекрасно подходили для хранения оружия и канистр со спиртом. Если казаки обыскивали костел — можно было по этому поводу поднять скандал до небес.
Бандиты пришли в село из леса. До этого они пытались выехать по дороге, вывозя на колонне большегрузных машин "нажитое" — но над дорогой появились русские штурмовики. Оставшиеся в живых "работники ножа и топора, романтики большой дороги" спасаясь от огня автоматических пушек, кинулись в лес, бросив машины. Добежали не все, и потому они были злы.
Дело было ночью — они рассчитывали, что русские не летают ночью — но ночь их не спасла.
Проплутав по лесам почти до полудня, они вышли аккурат к селу — грязные, испуганные, озлобленные, вооруженные. Раньше бы поопасались — здесь у каждого ствол под подушкой, но теперь законов никаких не было. Да и знали они, что все мужчины ушли защищать неподлеглость Польши, мало кто остался по домам. Опасаться было нечего.
Немногочисленные жители, увидев идущих из леса боевиков, вышли на улицу — мужчин почти не было, бабы, старики и дети. На руках у бандитов были повязки польского, бело-красного цвета — но это сейчас ничего не значило.
Престарелый патер в черном одеянии, с крестом в руках шагнул вперед, навстречу бандитам.
— Во имя Господа нашего…
Договорить священник не успел — один из бандитов ударил его ногой в грудь, и патер упал. Остальные заволновались — но стволы автоматов и пулеметов были нацелены на них с расстояния в десяток шагов.
Дальнейшие действия банды были хорошо отработаны, в зачистках они уже успели поучаствовать. Немногочисленных мужчин и подростков отделили от толпы, загнали в крепкий, тоже каменный сарай и заперли. Расстреливать не стали, поляки все же. Узнали, нет ли русских и жидов — одного человека, который показался похожим на жида, старика — расстреляли на месте. Потом пошли в село, присматриваясь к бабам.