Сожжённый дотла
Когда всё это началось, я, как и в любую другую чётную ночь недели за последние полгода, сидел в пабе. На такие “посиделки” уходила треть дневной выручки.
Внутри таверны было удивительно пусто: кроме меня были лишь хозяин заведения да маленькая компания из троих парней за ближайшим столом. По байкам, доносившимся с их стороны, было понятно, что они пожарные.
Внезапно снаружи стало громко.
“Пожар! Горим! Помогите!”, - кричала вразнобой толпа. Услышав эти вопли, ребята-пожарные, хоть и были навеселе, подорвались и выбежали из паба исполнять долг. Тогда я ещё подумал: “Какие молодцы, готовы работать в любом состоянии”. Я остался наедине с хозяином, равнодушно протиравшим оставшиеся кружки.
“Чёрт, смотреть на пожар всяко интересней, чем молча пить”, – буркнул я в его сторону и поплёлся в сторону выхода.
Я буду честен и скажу: да, мне хотелось посмотреть именно на пожар, а не на то, как его тушат. Я был готов без зазрений совести наслаждаться чужим горем, но никак не думал, что происходящее может коснуться меня…
Выйдя наружу, я протрезвел. Моментально.
Горел целый квартал. Столбы дыма застилали небо, а свет, исходивший от пожара, своей яркостью был похож на солнечный.
Первым приличным словом, возникшим у меня в голове, было “Эльза”. В это время она должна была быть дома, спать. Перед уходом я лично дождался, пока она уснёт. Я рванулся в сторону пожара быстрее ветра.
Прорываясь сквозь толпу, я думал: “Хоть бы она была в порядке. Господи, если она будет жива, я перестану пить, женюсь, заведу детей, стану достойным семьянином, обещаю. Эльза будет тётей или сестрой для моих спиногрызов, там уж как получится. Господи, пусть моя сестрёнка будет жива и здорова, я сделаю всё для этого.”
Последнее предложение стало для меня молитвой, которую я повторял с влажными от слёз глазами.
Умом я не верил, что с ней всё хорошо. Разве сможет семилетняя девочка сориентироваться в такой ситуации? Да и что она вообще сделает? Дверь закрыта, ростом она едва достаёт до подоконника. Даже если она выберется каким-нибудь чудом из дома, её всё равно задавят в толпе.
Но глубоко в сердце теплилась надежда… Вот сейчас, бегая безумным взглядом по толпе, я наткнусь на её голубые глаза, полные страха и слёз. Встретившись со мной, она завопит моё имя и бросится в мои объятья, а потом мы вместе пойдём начинать новую жизнь.
Я не позволял себе плакать, ведь это было всё равно, что заранее похоронить Эльзу под обломками сгоревшего дома.
Хотелось думать, что этот пожар даже не затронул мой дом, но с каждым шагом в сторону пламени я всё больше убеждался в обратном: я чувствовал направление ветра всем своим вспотевшим телом, видел места с самым ярким заревом и понимал, что огонь начал распространяться недалеко от моего дома.
Добравшись до горящих зданий, я увидел пожарных, тщетно пытающихся потушить дома.
-Эй, ребята! – закричал я в их сторону. – Вон в том доме должна быть моя сестрёнка! Помогите мне вытащить её!
-Если бы там был кто-то живой, он бы кричал! Мы проверили все горящие дома и эвакуировали людей из тех, что рядом с эпицентром. Если твоя сестрёнка и была там, то…
-Так вы будете помогать?! – прервал я парня.
-Лучше ты нам помоги! Бери вёдра, обливай ещё не загоревшиеся дома!
Я взял в каждую руку по ведру, но не для того, чтобы тушить горящие здания. Я побежал в сторону своего дома. Не мог до конца верить словам этих ребят, хотел лично убедиться, что Эльзы там нет. Что она не стоит вся в саже посреди горящей улицы, что не колотится в закрытую дверь, визжа от ужаса.
Подбежав к дому, я увидел закрытую деревянную дверь, съедаемую языками пламени. Ну и как эти собаки проверяли каждый дом, не открывая дверей? Из одного ведра я окатил дверь, чтобы потушить её, а из другого – себя, чтобы огонь не лип к одежде и волосам.
Открыв дверь, я зашёл в дом. Вокруг не было ни души. Я рванулся в комнату Эльзы, надеясь и одновременно с тем боясь увидеть её там. Но не нашел ничего и никого. Ни тела, ни скелета, ни праха. Окно было раскрыто, под ним стоял догорающий табурет.
Вылезла, чертовка, слава Богу…
Я выбежал из дома и пошёл искать следы на улице. Глаза прекратили слезиться, ноги задвигались с новыми силами. В голове перестали рисоваться ужасные концовки этой истории. Появилась вера: сейчас я найду сначала следы Эльзы, а потом и её саму.