Старшая жрица услышала шаги и подняла голову, в глазах блеснуло узнавание.
— Доброго рассвета, Леда.
— Да прибудет яркость дней с тобой, — ответила девушка.
Софос слегка поклонился. Пенелопа жестом пригласила присесть на плетеные кресла и предложила воды. Путники жадно приникли губами и сделали несколько глотков прежде, чем начинать историю.
Леда поведала о шторме, о том, как ее вынесло на берег о встрече с Софосом, о том, как довела до поселения и помогла ему освоиться на острове. Пенелопа иногда задавала уточняющие вопросы девушке, иногда мужчине, на которые они отвечали.
Старшая жрица была доброжелательной и улыбчивой, но за всем этим Софос увидел внимательный взгляд, которым она его буквально ощупывала. Видимо, пыталась понять в те ле руки отдает воспитанницу, можно ли ему доверять.
— Оставь нас, — попросила старшая блондинку после окончания рассказа.
— Да, конечно.
— Приходи минут через десять, а пока пообщайся с сестрами.
Сестрами в храме назывались все жрицы, ведь все были равны.
Леда удалилась, и женщина осталась один на один с Софосом.
— Итак… ты хочешь взять ее в жены.
— Да, все верно.
— Мог взять и без моего разрешения, могли пожениться, где угодно.
— У Леды тут вещи, да и обещал ее довести все равно до храма.
— Понятно, — задумчиво ответила Пенелопа и тут же задала новый вопрос. — Как понял, что любишь?
— Э-э… — он замялся, вопрос был сложный, он никогда особо не размышлял на эту тему, просто оно возникло… плавно. — Не могу сказать точно, почтенная жрица. Но осознание привязанности ощутил во время испытания с цветком океана.
— То есть, ты не можешь, сказать, когда именно влюбился в нее? — она сдвинула брови, что слегка заставило Софоса нервничать, но не сильно, ведь он не готов был отступаться.
— Я не очень силен в таких разговорах, просто я люблю ее и все. Это случилось постепенно. Если вы будете добавлять в стакан каплю воды за каплей, вы в какой момент поймете, что он полон? На сотой капле или на девяносто девятой? — мужчина резко осекся. А вдруг со старшей нельзя разговаривать так?
Но она лишь рассмеялась.
— Неплохо. Принимаю ответ. Но ведь… он вам и не нужен был.
— Но с ним лучше. — он замолчал и добавил погодя. — Ей легче.
Пенелопа прикрыла глаза и глубоко вздохнула с легкой улыбкой.
— Ладно. Вот и Леда возвращается.
Девушка, действительно, уже подходила к ним с настороженным взглядом.
— Все в порядке? — спросила она.
— Да, — бодро ответила Пенелопа. — Вас поженят сегодня, выделят комнату для новобрачных на ночь. Или надо на подольше?
— Нет, нет. Мы завтра уйдем.
— Тогда, идите готовьтесь. Софос, ты знаешь, что нужно делать?
— Почти, Леда рассказывала.
— Тогда задержись еще, я быстро расскажу. А ты, — она посмотрела снова на девушку. — Уже иди готовься.
Она кивнула и удалилась. Старшая жрица вкратце рассказала порядок действий до и после церемонии, а затем отпустила Софоса, молоденькая девчушка довела его до свободной комнаты, где он перевел дух, спустился до купален ополоснуться, а затем переоделся в выданную ему длинную белую рубаху до бедер и свободные такие же белые брюки. Ткань была очень легкая, что колыхалась при малейшем движении и дуновении ветра. На руку ему жрицы повязали ему плющ, как того требовали традиции.
Леда в это время находилась в купальне с другими жрицами. Девушки помогали ей подготовиться: принесли соль, смешанную с ароматическими маслами, чтоб вымыть кожу до скрипа, налили в кубок вина для легкости в теле и голове и нарезали фрукты, чтоб были силы на вечер и ночь. Ей помогли оттереть пятки, удалив мозоли от постоянной ходьбы, с помощью огня и пинцета удалили лишние волосы, а в запястье втерли масло с цветочным ароматом.
Девушку окутало приятное волнение, все казалось небольшим сном, и вино, налитое в бокал, только способствовало этому ощущению. Она боялась что-нибудь забыть, сердце пускалось вскачь, а руки подрагивали. Но окружающие ее девушки и их пение успокаивало.
— Может мне тоже как-нибудь пойти купаться в шторм? Раз таким образом можно найти свою судьбу? — хихикнула одна из жриц.
— У тебя будет свой собственный путь, — с улыбкой ответила Леда.
Она поболтала со знакомыми девушками, с которыми вместе росла. Все понимали, что жизнь непредсказуема, и у каждого есть свой узор судьбы, а потом не задавали лишних вопросов об ее уходе из храма. Они просто принимали и помогали ей перейти на новый этап, только изредка грустно вздыхая то о том, что будут скучать по Леде, сильнее, чем до этого — ведь была надежда, что она вернется, а сейчас уходит точно, — то о том, что тоже хотят встретить свою любовь.