— Подозреваю, акционеров больше волнует другое: материальное положение газеты.
— Отвечаю: оно вполне стабильно. Во всяком случае, «ЛГ» перестала быть убыточной и в состоянии себя прокормить. Мы третий год, как на самоокупаемости.
— А хочется, чтобы кто-нибудь деньжат подкинул, правда?
— Нет, не хочется! Точнее, дополнительные средства нам не помешали бы, но я прекрасно понимаю: стоит лишь сесть на кошт, как можно сразу прощаться с неангажированностью и независимостью. При этом не имеет значения, кто именно будет подкармливать — фонд Сороса или администрация Путина. На выходе получим один и тот же результат.
— Само собою: кто платит, тот и девушку танцует.
— Нас, как вы выразились, никто не танцует. Западу мы чужды со своей идеей просвещенного патриотизма, но и родная власть почему-то интереса к нам не проявляет. Чтобы стало понятнее, сколь трудно в России быть государственником, расскажу вам историю, как меня решили чем-нибудь наградить к пятидесятилетию.
— …которое вы, Юрий Михайлович, отпраздновали осенью позапрошлого года.
— Ну да, двенадцатого ноября.
— Вам ведь, кажется, по такому случаю Госпремию вручили.
— Правительственную. А есть еще президентская, главная.
— Чем они разнятся?
— Денежным наполнением. Президент дает пять миллионов рублей, а правительство — миллион.
— Значит, вы получили ту, что поменьше? Обидно, конечно, но тоже деньги, в хозяйстве сгодятся.
— Я не об этом. Премию мне дали как литератору за сборник «Небо падших», куда вошли романы «Козленок в молоке», выдержавший к тому моменту двадцать шесть изданий, и «Замыслил я побег», переиздававшийся двенадцать раз. Это только в России, заграница не в счет. Словом, отметили писательский труд, что со мною случалось нечасто. До этого лишь в восемьдесят шестом году я удостоился премии Ленинского комсомола за «ЧП районного масштаба»… Но вы увели мою мысль в сторону, я собирался рассказать совсем об ином. Примерно за полгода до юбилея меня решили наградить как главного редактора «Литературки», а значит, общественную фигуру. Коллектив оформил бумаги на орден «За заслуги перед Отечеством» четвертой степени.
— Почему не третьей или второй?
— Нельзя, надо по порядку идти — четвертая, третья, вторая… Документы отправили по инстанциям, через несколько месяцев они вернулись с комментарием: не годится, поскольку у представленного к ордену нет других наград. А у меня действительно отродясь ничего такого не водилось.
— Даже удивительно.
— Отнюдь. Я же всю жизнь состоял в оппозиции к действующей власти — и во времена СССР, и при Ельцине, следовательно, не мог рассчитывать на благосклонность правителей. После выхода в девяносто третьем «Демгородка», посвященного расстрелу Белого дома, «Литературка» на пять лет забыла о существовании писателя Полякова. Единственная рецензия, посвященная мне, называлась «Лукавая антиутопия» и содержала призывы разобраться с автором… Словом, дожил я до пятидесяти лет без правительственных наград и дальше спокойно продолжал бы жить, если бы не инициатива коллег.
— А на медаль вы в отличие от Василия Теркина не соглашались?
— Почему же? Я был готов на все, стало интересно, чем дело закончится. Параллельно наблюдал, как к пятидесятилетию награждают Машу Арбатову, потом этого… как его?.. забыл фамилию… дурацкие песни поет… Бориса Гребенщикова.
— Я не ошибся, Юрий Михайлович, вы не поклонник БГ?
— Умоляю вас! Это же чистой воды фармазонство.
— Еще Андрей Макаревич ваш ровесник, одногодка.
— Да, известный борец с советской властью. Помню, как на Совете творческой молодежи при ЦК комсомола мы голосовали за покупку для «Машины времени» новой аппаратуры. Брал и не брезговал. Сегодня у нас все оппозиционеры. Чем крепче припадал прежде к груди КПСС, тем громче сегодня кричит о заслугах перед демократией. Ну так вот… Маша, Борис, Андрей и некоторые другие выдающиеся деятели отечественной культуры свои награды получили, а мне завернули представление даже на медаль.
— Кто-то посчитал, что и это для вас много?
— Наоборот, решили снова поощрить каким-нибудь орденком. Все-таки давно человек работает, фильмов по его книгам куча снята, газету от гибели спас. Словом, начался новый этап сбора документов. Так и продолжается по сей день. Третий год волокита тянется. Даже забавно!