Юрий Поляков
Созидательный реванш
Интервью 2006
Интервью поклонника
Когда мы приглашали активных членов Всеавстрийской ассоциации российских соотечественников на встречу с известным русским писателем и главным редактором «Литературной газеты» Юрием Поляковым, Дмитрий Назаров ответил, что он и его жена придут с большим удовольствием, так как являются ярыми поклонниками писателя, имеют все его книги и внимательно следят за его творчеством. Тогда пришла идея — поручить интервью с Юрием Поляковым именно Дмитрию Назарову, который отлично владеет темой. Он с удовольствием согласился.
— Вы дебютировали как поэт, выпустив в тысяча девятьсот восьмидесятом году в издательстве «Молодая гвардия» стихотворный сборник «Время прибытия». Основной же массе читателей вы, в первую очередь, известны как прозаик, автор остросоциальных произведений советского периода, таких как «ЧП районного масштаба», горбачевской перестройки — «Апофегей», постперестроечного времени — «Замыслил я побег…» и многих других. Тем удивительнее для меня было прочитать аннотацию издательства «Молодая гвардия» к вашему последнему произведению, в которой вас представляли чуть ли не как автора дамских романов: «произведения писателя объединяет его неизменный пристальный интерес к вечным проблемам изменчивого семейного счастья. Разгадывая загадки супружеских измен, Юрий Поляков завораживает читателя закрученным сюжетом и утонченной эротикой». Насколько вы согласны с подобной оценкой своих произведений?
— Ответ на этот вопрос очень прост: издаваемые книги надо продавать. Те, кто знаком с моим творчеством, следят за книжными новинками и сами сделают вывод о мнимых и реальных достоинствах моих произведений. Других же покупателей издатели завлекают броской рекламой.
— Вы стали прагматиком, а раньше слыли скорее бессребреником, борцом за общечеловеческие либерально-демократические ценности.
— Я бы скорее назвал себя принципиальным человеком. Мне не нравилось многое в советской власти, и я критиковал ее в своих книгах. Но я также был резко против грабительских методов приватизации, приведших к обнищанию народа в девяностых годах.
— Пять лет назад вы стали главным редактором «Литературной газеты». Вы руководите своим коллективом с тех же позиций?
— Конечно. Я постарался подняться над келейными идеологическими течениями и разногласиями и предоставить страницы газеты талантливым авторам разной политической ориентации. Пришлось, конечно, преодолеть определенное сопротивление коллег по редакции. Так, например, однажды ко мне обратился литератор с жалобой на сотрудника, не принимавшего от него статью к юбилею Михаила Шолохова. Я вызвал этого сотрудника, попросил разъяснить ситуацию и в ответ услышал, что публикация каких-либо материалов «об этом сталинском подголоске» возможна только через его труп. Пришлось расстаться, а статья о гениальном писателе была опубликована. В раже идеологических разногласий нельзя вместе с водой выплескивать и ребенка. Вот почему я, например, против сноса памятников в России. Может, кому-то и не стоило ставить памятник, но раз поставили, то пусть стоит. Не надо уподобляться большевикам и подчищать историю!
— Вы могли бы обозначить свою политическую платформу?
— Я консервативный либерал. Мне было больно смотреть на распад СССР, на разворовывание России в девяностых годах. Сейчас наступило время консолидации патриотических сил и подъема государственности. Однако начавшийся процесс «разолигархивания» России не должен пойти по пути раскулачивания. Но я должен оговориться: политика — не мой удел. Политикой в чистом виде я занимался только раз и то при курьезных обстоятельствах. В две тысячи первом году я был доверенным лицом кандидата в президенты России Станислава Говорухина. В разгар предвыборной кампании Говорухин поскользнулся в бане и сломал несколько ребер. Пока он лечился, мне пришлось самому выступать перед избирателями на предвыборных митингах и собраниях. Я так увлекся этим делом, что излагал избирателям скорее свою политическую позицию, чем программу зарегистрированного кандидата. Говорухин, недолечившись, вышел из больницы, и набрал на выборах один процент.
— Юрий Михайлович, вернемся к вашему литературному творчеству. Чем вы сейчас радуете своих читателей?
— Недавно вышла моя новая книга «Грибной царь», и пока она бьет все рейтинги продаж. Это и психологическая драма с настоящим «героем нашего времени», и классический детектив, где тайна раскрывается на самых последних страницах, и история любви, и сатирический портрет современного общества со всеми его бедами и пороками, спасти от которых может лишь мифический Грибной царь.
— Я слышал, что сейчас на экраны российских кинотеатров выходит новый фильм по одному из лучших, на мой взгляд, ваших произведений — «Парижская любовь Кости Гуманкова». Сохранит ли киноверсия сочетание острой социальной критики и искрометной комедии?
— Я не принимал непосредственного участия в создании фильма, а только дал несколько рекомендаций. Для актуализации повествование ведется от имени главного героя, вспоминающего в наши дни о своих злоключениях конца восьмидесятых. А в качестве собеседника, слушающего исповедь Гуманкова, сценаристы выбрали, как вы думаете кого?
— Даже не представляю.
— Короче. Бывший неудачник Костя Гуманков становится руководителем крупной фирмы. Готовясь к взлету с Парижского аэродрома, пилот его личного самолета получает сообщение администрации аэропорта с просьбой взять на борт отставшего от рейса русского писателя.
«Как зовут?» — лениво спрашивает Гуманков.
«Какой-то Поляков».
«А-а, это тот, который писал про комсомол и советскую армию. Ладно, возьмем. Если бы был журналист, то не взял бы».
Во время полета Поляков и Гуманков разговорились, и Костя поведал печальную историю своей парижской любви. Узнав, что с тех пор они ни разу не виделись, Поляков посоветовал ему навестить давнюю пассию.
«Я уверен, вы вылечитесь от своей застарелой хандры, увидев ее — постаревшую…»
Гуманков, вернувшись в Москву, пришел с букетом цветов по адресу своей бывшей возлюбленной и позвонил в дверь. Камера показывает происходящее в квартире: бывший директор ликвидированного НИИ кричит своей жене пьяным голосом: «Открой дверь!» Та отвечает ему из кухни: «Сам открой, пьяница проклятый!». Гуманков слышит эту перебранку. В итоге дверь открывают, но за ней никого нет, только на полу лежит букет цветов.
— Последние традиционные вопросы. Над чем вы работаете сейчас?
— Новая повесть будет называться «Гипсовый трубач». Помните скульптуру горниста в пионерлагере? Это пока все, что я могу сказать об этом замысле.
— Вам понравилось в Вене?
— О да! Это город, куда хочется возвращаться.
Текила с грибами
Мы встретились с писателем Юрием Поляковым в счастливый момент — только-только у него вышел новый роман «Грибной царь» и сразу занял 1-е место в рейтинге продаж. Значит, читают, значит, любят, несмотря на противоречивые, полярные отзывы о его книгах!
— Юрий Михайлович, хочу сделать комплимент: выглядите вы отлично, будто нет за плечами «Грибного царя», да и пишется, кажется, вам сейчас легко.
— Хорошие книги всегда писать трудно, и внешний вид здесь ни при чем. Есть графоманы, а выглядят так, будто через пять минут умрут от творческого истощения, но читать их невозможно, так как пишут левой рукой или ногой. Как известно, один из лучших стилистов американской литературы Френсис Скотт Фицджеральд был человеком светским, весьма авантажным. Один из лучших стилистов английской литературы — Оскар Уайльд вообще был денди, эстет. А тончайший Эдгар По чуть ли не бомжевал. Одно с другим не связано. Серьезная литература всегда пишется тяжело, трудно, многовариантно. Бывают, конечно, озарения, особенно у поэтов, но этому предшествует обычно долгая работа над собой.