– Хорошо, – после недолго раздумья соглашается он и, отрываясь от меня, встаёт с пола. Я поднимаюсь следом. По-прежнему сдерживаю порывы обнять его и приласкать.
– Пошли спать, – говорит он и, немного пошатываясь, выходит из ванной, направляясь к кровати в спальне.
Когда я подхожу к ней, он уже лежит на подушках, глядя в балдахин и почти не замечая меня.
Но мне так только кажется. Едва заслышав мои шаги, он тут же устремляет свой взгляд на меня. Его лицо ещё бледнее, а веки совсем красные и опухшие. Что же, этого следовало ожидать.
Стараюсь не задерживать взгляд на его руках, подхожу к кровати и укладываюсь рядом, но на противоположной стороне.
Словно Энтони, он тут же подбирается ко мне, прижимаясь к груди и обвивая руками за талию.
– Я люблю тебя, Эдвард, – снова говорю я и внезапно вижу, как часы на полке показывают время – половина пятого. Мой взгляд автоматически скользит к окну. Тоненький лучик солнца ползёт из-за высоких лесных деревьев.
– Я очень сильно тебя люблю! – повторяю я и наклоняюсь, целуя его волосы.
Он вздрагивает и резко выдыхает.
– Поспи немного, – продолжаю я, едва касаясь, но всё же дотрагиваясь до его волос. – Поспи, любимый. Всё пройдёт. Вся боль, все утраты. Всё излечится.
– Белла, – шепчет он, и через пару минут я слышу его мерное сопение, свидетельствующее о том, что сон всё же настиг его.
«Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он не страдал. Забери его боль. Отдай её мне, только сделай так, чтобы ему не было плохо!» – мысленно твержу я несколько раз, продолжая аккуратно гладить его волосы. – «Помоги ему!».
Но и моя связь с миром быстро растворяется. Часы сменяют цифру на пятёрку, когда мои глаза непроизвольно закрываются, унося и меня в царство Морфея.
Это была очень тяжёлая ночь для нас обоих, но для Эдварда в особенности.
И теперь, когда между нами не осталось никаких тайн, я уверена, что всё наладится. Всё будет так, как нужно.
Мы созидаем свой рай. Наш истинный, непоколебимый и вечный рай.
Потому что я люблю его. И сделаю всё, чтобы больше никогда не видеть на его лице слёзы, страдания и боль.
КОММЕНТИРУЕМ!
Ваше мнение об этой главе для меня очень важно!
========== Глава 54 - Любим и достоин ==========
Утром просыпаюсь в кровати одна. Будит меня назойливый звук будильника, сообщающий, что пора везти Тони в центр на процедуры. Сегодня последний день этих самых процедур. Сегодня закончится курс его реабилитации, и именно сегодня я узнаю: помогла ли ему операция и сможет ли он дальше жить, не боясь снова оказаться на больничной койке.
Куда делся Эдвард остаётся для меня загадкой, поэтому, не теряя времени, я покидаю нашу спальню и отправляюсь на его поиски. Вчерашняя ночь была сущим адом, но она помогла нам стать ближе. Я надеюсь, эта близость не рассыпалась за пару тех часов сна, которые у нас были.
Вопреки предположениям ни в гостиной, ни в столовой, ни в кухне Каллена нет. Выглядываю в окно – машина на месте. Розы в саду распустились навстречу солнечным лучам. Всё так тихо и безмятежно, что мне невольно становится не по себе.
Последний вариант – спальня Энтони, и я уже собираюсь подумать, какой он абсурдный, когда открываю дверь, но вместо этого вижу картину, заставляющую меня замереть в дверях и не двигаться.
Мой Эдвард лежит на кровати Тони. Левая часть его тела укрыта одеялом, а с правой оно сдёрнуто. Рядом с ним, в его объятьях лежит мой сын. Лица обоих умиротворённые, спокойные и, даже можно сказать, счастливые.
Руками Энтони прижимается к Каллену, а голова Эдварда склонилась к белокурым локонам ребёнка.
Косяк двери служит мне опорой, пока я с умилением и переполняющей меня радостью смотрю на эту семейную идиллию. Вот, о чём я мечтала. Вот, чего хотела. И все это получила, словно в сладком сне грёз.
Вчерашняя ночь ни с чем не сравнится, но я согласилась бы испытать всё это снова, чтобы все те, кого я люблю, все те, кто мне дорог, были живы, здоровы и счастливы.
Посмотрев на эту картинку ещё пару минут, решаю оставить их, чтобы принять душ. Входя в нашу ванную, вижу раковину и тот самый пуфик. Непосредственное место действа.
Дыхание перехватывает, и я поспешно отвожу взгляд. Беспомощно смотреть, как Эдварду больно, выше моих сил. Я готова самолично растерзать его отца, убить за сделанное с собственным ребёнком.
«Там был ножик для зелени. Маленький, но очень острый», – такими незамысловатыми словами Эдвард объяснил вчера происхождение шрамов не только на руках, но и на душе уже взрослого мужчины. Нестерпимая боль снова прорезает грудь.
Нет, не нужно об этом сейчас. Наверняка у нас с Эдвардом ещё состоится разговор на данную тему.
После душа надеваю чистую одежду и возвращаюсь в спальню сына, понимая, что нам пора ехать, если не хотим опоздать. На завтрак, как и в прошлый раз, времени нет.
– Солнышко, – тихим шёпотом зову я, наклоняясь над Калленом, и лаская руками кожу на личике Тони. – Просыпайся, любимый, просыпайся.
Сонные небесные глаза – только что открывшиеся – ищут меня взглядом, а находя, светятся от счастья.
– Мамочка, – шепчет он в ответ и потягивается. А потом смотрит вправо и видит Эдварда. Улыбка освещает пухлые розовые губки, а маленькие пальчики скользят по руке мужчины, гладя её.
– Вставай, родной, нам нужно ехать, – протягиваю к нему руки, и он, зевнув, всё же протягивает мне свои, позволяя поднять себя с кровати.
Несу его в ванную, захватив с полки чистую одежду.
– Умывайся, – говорю я, пока прикрываю дверь, ведущую в саму комнату.
– Мама, а почему Эдвард вчера плакал?
Новые джинсы Тони едва не выпадают из моих рук.
– Откуда ты знаешь, что он плакал? – пытаясь придать голосу безразличие, спрашиваю я.
– Когда он пришёл ко мне, его щёки были мокрые.
– Он пришёл к тебе утром?
– В комнате было ещё не очень светло, – задумчиво проговаривает малыш.
– Эдварду приснился плохой сон, вот и всё, – подхожу к сыну за спину и целую в щёку. – Не бойся, с ним всё будет хорошо.
– Он сказал мне, что ты меня очень любишь, и я должен сильно-пресильно любить тебя, – закрывая воду, Энтони оборачивается ко мне, смотря прямо в глаза и никуда более.
Я внимательно слушаю.
– И я тебя люблю! – заканчивает малыш.
– Я тоже тебя люблю, – искренне улыбаюсь и ставлю его на пол, чтобы снять пижаму. – Очень-очень люблю моего мальчика.
Всё то время, пока я переодеваю его, Энтони смотрит на меня, улыбаясь и шепча, какая я красивая, хорошая и любимая.
– Ну, вот и всё, а теперь поехали, – закончив, поправляю футболку с обезьянками и оглядываю результат своей работы.
– Нам ещё долго ездить туда?
– Нет, родной, сегодня – и всё, – целую его в лоб и, вставая с колен, беру за руку, чтобы выйти из ванной.
Он обрадовано скачет вокруг меня, но когда видит спящего Эдварда тихонько идёт к выходу.
Домой мы возвращаемся часам к двум. Процесс выписки затянулся куда дольше, чем я предполагала. Но зато теперь я знаю, что с Энтони всё хорошо. Все его анализы и показатели в норме, и, по словам врача, если регулярно принимать необходимые лекарства, можно вести повседневную жизнь не хуже, чем любым детям.
Открываю дверь перед Энтони и выпускаю его из машины.
– Что хочешь на завтрак? – открывая дверь собственным ключом, спрашиваю я у сына.
– Блинчики! – смеётся он, отвечая. – С шоколадным сиропом!
– С сиропом так с сиропом, – посмеиваюсь в ответ и распахиваю входную дверь.
– Какого чёрта, Гарретт? Я же дал чёткие инструкции! – разъярённый голос Эдварда встречает нас прямо на пороге. Энтони замирает, но в то же время заинтересованно следит за происходящим.
– Зайчонок, иди, помой ручки, а потом приходи на кухню. Поможешь мне с блинчиками, ладно?
Он послушно кивает и бежит по коридору мимо Каллена. Тот, кажется, его и вовсе не замечает.
– Кто позволил его выпустить? Под какой залог? Ты должен был проследить за этим!
Стараюсь не мешать и веду себя тихо, хотя от каждого нового выкрика Эдварда непроизвольно вздрагиваю.