– Поняла. Больше это не повторится, – говорю с придыханием, пытаясь подыграть ему, чтобы всё это побыстрее кончилось.
– Завтра ночью ты снова приедешь сюда, – шепчет он, двигая губами по моей шее. – Где ты живёшь?
– Зачем тебе знать? – напрягаюсь, пытаясь отстраниться, но он не выпускает меня.
– Напомнить тебе правила? – нахмурившись, рычит Каллен, и я качаю головой, произнося адрес. Мужчина кивает:
– К восьми у твоего дома будет стоять машина, водитель доставит тебя сюда. Только выгляди презентабельно, иначе я за себя не ручаюсь!
– Обещаю, – снова киваю, запуская руку в его волосы, и несильно тяну их на себя. Ему нравится некоторая грубость. По-моему, он воспринимает это как страсть. Только вот наши с ним возможности отличаются. Он сильнее меня в несколько раз, и если я стараюсь не делать ему больно – не хочу знакомиться с его гневом снова, то он об этом не заботится вовсе. Не удивлюсь, если завтра на мне обнаружатся синяки.
Я вообще не уверена, что в силах вести такую активную половую жизнь.
Каллен впивается в меня поцелуем, наваливаясь большей частью своего веса. Даже не пытаюсь оттолкнуть его, мужественно терплю.
Стараюсь по мере возможности откликаться на его прикосновения, но в то же время думаю о своём сыне. Думаю о том, что иду на это только ради него.
Невольно вспоминаются моменты из прошлого: во время занятий любовью с отцом Тони мне было хорошо, мне было приятно, и мне не было ни капли больно. Всё проходило практически идеально, а теперь…
Чувствую себя так же, как султанские наложницы в исламских странах: не имею право сказать «нет», лишь наделена способностью терпения и обязана удовлетворять прихоти своего повелителя. Мой повелитель – Эдвард Каллен, теперь уже точно…
Я вспыльчивая, но я знаю свои приоритеты и возможности. Пять недель. Я должна быть здесь, как минимум пять недель, чтобы отработать ту сумму. Сегодня всё едва не рухнуло, и мне несказанно повезло, что Эдвард изменил своё решение по поводу счетов.
Главное, что сейчас всё в порядке. Я перетерплю, перебьюсь и переживу. Только бы был жив мой малыш…
И всё же хочется сопереживания, хочется сочувствия, хочется помощи…Ну не Каллену же рассказывать об этом!
Опускаю руку на кровать с затылка мужчины и чувствую под кожей что-то острое. Стреляю туда взглядом, замечая серебристую упаковку. В голове зреет вопрос, способный на пару секунд оттянуть кульминацию нашего «времяпровождения».
– Эдвард, можно кое-что спросить? – спрашиваю так, чтобы показать, что считаю его главным, признаю его непобедимость. Сложно её не признавать – не думаю, что кто-то ещё остался жив, после того, как сделал это. Опять же, вспоминается спутница Каллена из ресторана, которая была пристрелена в этом доме, и скорее всего, спала с ним, как и я, на этой кровати. Не постигнет ли та же участь меня? Вдруг меня тоже пристрелят? Он пристрелит. Пристрелит собственной, не дрогнувшей рукой?
– Какие ещё вопросы? – раздражённо и нетерпеливо спрашивает он, сильнее сжимая мои руки и тело в своих руках.
– Ты увлекаешься наркотой? – поднимаю пальцами упаковку с таблетками и слышу смешок мужчины.
– Тебя это волновать не должно, – шепчет он. – Ты здесь не для того, чтобы продвигать благотворительную акцию за здоровый образ жизни. Моя личная жизнь тебя не касается. И эти вопросы тоже. – Ударение на словах «моя» и «не касается» слышу вполне отчетливо и прикусываю губы почти до крови.
– Прости… – извиняюсь, но всё же не отвожу взгляд от пачки… –Эм-м, можно я попробую?
– Что? – от неожиданности он даже отрывается от меня, не веря, смотрит в глаза. Я тоже себе не верю. Понять не могу, зачем это сказала, наверное, просто из интереса.– Нет, – отрезает он, и вырывает упаковку у меня из рук, отшвыривая подальше. – Тебе это ни к чему, лучше делай то, что умеешь!
Рассеянно киваю, снова ощущая его губы на своей шее и груди, и ответно пытаюсь целовать его. Снова чувствую грубость, исходящую от него, и пытаюсь с ней смириться…
Интересно, у меня это когда-нибудь получится?
Что я буду делать дальше? И есть ли у меня выбор моего будущего? Кто творит свои судьбы: мы сами или череда событий?
Кто творит Мою судьбу?
Я?
Или Эдвард Каллен?
========== Глава 10 - Кривая пульса ==========
От автора
Уважаемые читатели. Прода фанфика будет только через 2 недели, т.к. я уезжаю и не смогу иметь доступ к интернету :(
Надеюсь вы дождетесь продолжения фф "Созидая на краю рая".
Спасибо.
– Как он?
– Без изменений, мисс Мейсен, – грустно сообщает уже знакомая мне медсестра – Эленика, которая является сиделкой Тони. – Доктор Маслоу ожидает Вас у себя в половине первого.
– Я буду, – сглатываю комок рыданий, подступающий при виде бледного сына, и смотрю на циферблат часов: у меня ещё десять минут.
Медсестра собирается уйти, но я прошу её остаться, чтобы узнать то, что меня волнует. Перевожу взгляд с Энтони на неё, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал:
– Эленика, сколько в твоей практике было пациентов, выходящих из комы?
– Я работаю здесь всего три года, – пытается увильнуть. Нет, не выйдет, хочу узнать статистику, даже если это мучительно больно. Очень больно.
– Сколько? – нервничая, тереблю пальцами свою блузку, не спуская с девушки глаз.
– Около двадцати, – шепчет она, опуская голову. Хмуро киваю, нагоняя на лицо полубезумную, отчаянную улыбку сумасшедшей:
– А сколько среди них детей?
– Ни одного… – она произносит это быстро, покаянно смотря на свои туфли, но через секунду максимализм, свойственный молодой женщине – ей около двадцати семи– заставляет добавить ещё кое-что, якобы способное меня утешить:– Мисс Мейсен, ситуации у всех разные, и у вашего малыша тоже. Мне говорили, что есть случаи, когда дети поправляются после кардиогенного шока…
– И много таких? – я действительно мазохистка! Сижу здесь, около своего умирающего ребёнка, пытаясь саму себя убедить, что он не выживет. Я схожу с ума…
– Доктор Маслоу ждёт, –напоминает медсестра, указывая на дверь. – Я Вас провожу!
Рассеянно киваю, встаю и поправляю покрывало на тельце сына.
– Я скоро вернусь, малыш, – шепчу ему, пока целую лобик и поглаживаю щёчки. Вздыхая, опускаю руки и выхожу вслед за медсестрой.
Она ведёт меня по коридорам, держась на некотором расстоянии, опасаясь моих дальнейших вопросов. Зря.Всё что хотела, я уже узнала. Остальное спрошу у Джеймса. С его холодностью и бесчувственность это будет проще всего сделать – не нужно будет никому портить настроение.
Подсознательно хочу, чтобы всё это скорее кончилось. Я слишком устала. От того, что уготовано судьбой не убежать…
Ругаю себя за подобные мысли, но они не отпускают. Я просто морально истощена. Каллен сегодня постарался на славу – я расплываюсь, словно медуза, мысли путаются, а от воспоминаний начинает тошнить. Ненавижу его. Ненавижу всем естеством! Ненавижу ему покланяться, ненавижу проводить с ним все ночи напролёт, ненавижу вымаливать у него прощения и деньги! Н.Е.Н.А.В.И.Ж.У.
Сколько смысла можно вложить в одно это простое слово? Какой мудрейший человек создал его?
Можно выразить всю душу, произнося лишь одно – ненавижу!
Кого? Что? Почему? Как? – вопросов миллионы, но суть ответов ясна даже без объяснений.
Подходим к кабинету доктора Джеймса, и Эленика стучит в дверь, прося разрешения зайти. Усталый голос раздаётся из-за двери, давая нам это самое разрешение.
Неловко переступая порог, девушка топчется на месте, в то время как я прямиком прохожу к креслу напротив Джеймса и сажусь в него, со всей подобающей наглостью, лишь кивая на пресное приветствие мужчины. Дань традициям. Сказать «здравствуйте», а в душе послать на все четыре стороны. Как же мне это знакомо…
– Можете идти, Эленика, – Маслоу кивает медсестре, и та, кивнув в ответ, скрывается за дверью, в которую только что вошла.
– Добро пожаловать, Белла,– теперь он обращается непосредственно ко мне, и я безрадостно улыбаюсь ему, отвечая, словно эхом: