Она заканчивает осмотр, а затем, чертыхаясь и бросая в нас какие-то непонятные медицинские термины, убегает, крича, что сейчас вернётся.
– Мама! – всхлипывает Энтони, когда я вытираю его слёзы большими пальцами. Он отпускает руки от моей шеи, и откидывается на них словно в колыбельку. Он всё ещё плачет.
– Тони, потерпи немного, всё пройдёт, – хочу его утешить и в то же время понимаю, что мои попытке бессильны. Ему нужна не словесная помощь, а настоящая. Где эта медсестра?
Не успеваю о ней подумать, как девушка уже снова в комнате, держа в руках шприц, наполненный каким-то лекарством.
– Дай мне ручку, Энтони, – улыбается она, просительно протягивая к нему ладонь.
– Не надо, – умоляет он, смотря на меня глазами, в которых кроме страха и нет ничего. – Мне больно!
– Сейчас станет легче, Тони, – беру его руку в свою, протягивая к медсестре. Он пытается отдёрнуть её, но теперь и я, и она крепко держим её.
С каких пор мой сын боится уколов? Он на них одних и живёт последний год!
– Больно! – голосит он, когда тонкая длинная игла входит под кожу. Огромных трудов и мне и девушке составляет удержать его, чтобы ни повредить вены.
– Вот и всё, какой ты молодец! – хвалит медсестра, смахивая пот со лба. Встречаюсь с ней взглядом, и она выдавливает улыбку. Значит, всё хорошо.
Не знаю, что следует делать дальше, поэтому и жду её комментариев. Она не сразу понимает это, но затем кивает, и произносит:
– Пока не уснёт, подержите на руках, чтобы успокоился. Смотрите, чтобы снова не расплакался, а то лекарство может не помочь. Если что – я в коридоре.
Благодарно киваю ей, и девушка встаёт, скрываясь за дверью.
– Тебе легче, солнышко? – едва касаясь, поглаживаю его личико, молясь, чтобы всё миновало. Не нужно больше бед, пожалуйста, Господи! Он же просто ребёнок! Ему всего четыре года!
Он сдавленно кивает головой и начинает дышать спокойнее. Отмечаю, что теперь ему легче вдыхать и выдыхать, а значит, впрыснутый в вену медпрепарат начинает действовать.
– Мамочка, пожалуйста, поспи со мной! – он указывает на свои смятые подушки и простыни, боясь, что я вернусь на раскладушку.
– Конечно, Тони, конечно, – пока не спешу укладывать его на подушки, лишь покрепче обвиваю руками за спину и колени, прижимая к себе. Он с удовольствием и скрытым отчаяньем льнет ко мне, когда я начинаю напевать его любимую песенку.
– Мне страшно без тебя! – замечает он, когда я вижу, что его глаза слипаются, и поэтому позволяю его голове удобнее расположиться на собственных руках.
– Я с тобой, – шепчу ему на ухо, целуя в висок. – Я всегда с тобой, никогда не забывай!
Он согласно всхлипывает, и прячет лицо у меня на груди, всё ещё не желая отпускать хотя бы на миллиметр.
Я понимаю его.
Он – ребёнок. Совсем ребёнок. Все эти испытания не для него. Он не должен так страдать. Я должна. Моя земная кара должна быть исполнена мной, а не переходить на Тони.
И всё же, всё что я могу сделать – быть с ним сейчас, и выполнять его маленькие просьбы. Наслаждаться каждой минутой, проведённой с этим ангелочком. У меня нет ничего дороже в жизни, чем он. И никогда не было.
Сижу, легонько покачивая его на руках около получаса. Может, больше. Сна ни в одном глазу. Я устала, но боюсь закрыть глаза, не зная, что будет ждать меня, когда проснусь.
Если бы сегодня меня с ним не было…
С ужасом вспоминаю, что меня не было и тогда, когда у него случился кардиогенный шок. Это намного хуже и страшнее. Он пережил это один, без меня.
Что я за мать?
Малыш начинает сопеть на моей груди, вырывая из задумчивости, и мягкая, нежная, сострадательная улыбка появляется на моем лице. Улыбка полная любви и умиления. Гляжу на этого ангела, которому подрезали крылышки, и пытаюсь в который раз понять – за что?
Я знаю, что ему нужно. Ему просто нужны назад его крылья. И он будет счастлив, он не будет чувствовать боли. Он будет жить.
О большем и не прошу!
А для себя мне вообще ничего не надо!
Едва касаясь, целую ребенка в лоб, с величайшей осторожностью перекладывая с рук на кровать, и следя, чтобы ему было удобно.
– Мама, – шепчет он, зовя меня.
– Я тут, солнце, – ложусь рядом, подоткнув под него одеяло, и прижимая сына к груди. Он удовлетворённо вздыхает, и легонько сжимая мои пальцы в своей ладони, снова засыпает.
– Я люблю тебя, Энтони, – шепчу ему я, понимая, что в ночной темноте – медсестра выключила свет – не может быть ни капли изъяна. Ночь скрывает недостатки, показывая лишь достоинства.
Но я люблю своего сына любым. В любом состоянии.
Хочется только, чтобы он жил, чтобы его сердце билось, а глаза светились счастьем.
Не видя его улыбки, не чувствуя его поцелуев и не слыша милого голоска, зовущего меня – зачем мне жить?
Незачем.
Как же я надеюсь, как молю Творца, чтобы он позволил моим мечтам относительно Тони сбыться.
Пожалуйста, Господи наш, помоги ему! Я готова всё отдать, сделать всё что угодно и стать кем угодно. Я готова умереть за него! Только не забирай его у меня! Не позволяй мучаться и плакать!
Надеюсь, ты услышал меня, потому что мне больше не к кому обратиться. У меня никого кроме Тони нет.
Не было.
Не будет.
========== Глава 15 - Телефонный звонок ==========
Телефонный звонок будит меня следующим утром. Энтони начинает шевелиться в моих объятьях – поглаживаю его лобик, чтобы успокоить и убедиться, что он в порядке. Так и есть. Пока что – всё хорошо. События ночи заставляют меня поёжиться и вздрогнуть, но отгоняю от себя плохие мысли, пока неумело и сонно выпутываясь из рук мальчика, встаю и добираюсь до телефона. Хватаю мобильник и тихо, чтобы ни потревожить малыша, выбегаю в коридор. Там прохладно и меня пробирает дрожь. Стараюсь не обращать на это внимание, но дрожь усиливается, когда вижу номер на экране телефона…
– Белла? – голос напряжён, словно натянутая струна. Напряжён и холоден. Мигом узнаю, кому он принадлежит.
– Да, – отвечаю, протирая глаза пальцами. Вижу на дисплее телефона время – семь минут восьмого утра. – Что-то случилось?
– Я заберу тебя. Ты дома?
От неожиданности лишаюсь дара речи. Зачем меня забирать? В такую рань? Или теперь у нас на повестке дня утренний секс? Чёрт, я не выдержу!
– Нет, не дома, – набираюсь сил, чтобы ответить, взволнованно оглядывая белые стены больницы. – Я сама приеду, скажи куда!
– Я заберу тебя! – гневно повторяет он, и в трубке слышно падение чего-то тяжёлого о пол. Не решаюсь спорить с ним сейчас. Похоже, встал он не с той ноги.
– Клиника в северной части города, – проговариваю я, прерывисто дыша.
– Через пять минут буду, – сообщает он и отключается. Я трачу около двух драгоценных минут, чтобы сообразить, что только что произошло. Какого чёрта, Каллен забирает меня в семь утра? Что ему нужно от меня в такое время?
А потом вспоминаю о спящем сыне в больничной палате. Часы тикают, мои вещи внутри, но я могу разбудить его любым движением. А ещё, я обещала ему не уходить, когда он спит.
Словно воришка крадусь за белую дверь, подбираю с пола сумку и выхожу обратно. Сталкиваюсь с Эленикой, которая совершает ежедневный осмотр. Я и забыла, что в клинике расписание действительно очень ранее.
– Мисс Мейсен, – останавливает она меня. – Я слышала, ночью Энтони было плохо, как он?
– По-моему в порядке, – напряжённо проговариваю, кидая взгляды в окно. – Эленика, проследи за ним, пожалуйста. И скажи, что я приду. И что прошу прощения за свой уход. Убеди его, что он мне нужен, и я люблю его!
Такое заявление шокирует девушку, и её хватает лишь на сдавленный кивок.
Тороплюсь к лифтовым кабинам, расталкивая локтями пассажиров, и умудряясь втиснуться туда, хотя места и без меня не хватает.