Жизель умерла через полгода после рождения Энтони.Неисповедимы пути господни – она скончалась от рака груди.
Вот несправедливая жизнь!
Всё ещё пребывая в своих мыслях, продолжаю разминать кожу Эдварда, совершая незамысловатые, но такие необходимые для него движения. Всегда, когда я занимаюсь массажем, то мои пальцы обретают собственную волю. Они до сих пор помнят, как сделать так, чтобы боль прошла, и на смену ей явилась лёгкость.
– Легче? – спрашиваю, наклоняясь к уху Эдварда.
– Да. Где ты этому научилась? – в его голосе сладостная облегчённость. Похоже, у меня действительно неплохо получается.
– Я хотела стать массажисткой,– пожимая плечами, отвечаю я.
– Почему не стала?
– Не сложилось… – прикусываю губу и перевожу взгляд на свои руки. Сначала не понимаю, что происходит, а потом замечаю, что привлекло моё внимание, вглядываясь в короткие широкие следы на спине Каллена. Их несколько: три или четыре. Это только те, что попали в поле моего зрения.
– В чём дело? – мужчина напрягается, чувствуя, что я прекратила массаж.
– Что это? – едва касаясь, дотрагиваюсь до одного из следов, проводя по нему рукой. – Откуда эти шрамы?
–Боевые ранения, – ухмыляется он, отвечая так, словно всё это ерунда.
Думая по-прежнему, что вижу какой-то мираж, и дабы увериться в том, что всё реально, заново провожу рукой по углублениям на коже, гадая, отчего же они появились.
– Какие ранения?
– Пулевые. Огнемётные. Ножевые, – Эдвард перечисляет всевозможные наименования, и я содрогаюсь. Кровь отливает от лица, едва представляю одну из возможных картин того, почему на его коже видны эти шрамы.
– Тебя пытались убить?
– Не один раз, – тон такой наплевательский и насмехающийся, что мне кажется, Эдвард неадекватен сейчас. Как можно так спокойно рассуждать о собственной смерти?
Хотя, возможно моё мнение и взгляды изменятся, когда я переживу столько покушений, сколько пережил он?
– Зачем ты им нужен? – вопрос довольно глупый. Ответ и так знаю. Наверное, мне нужно услышать его из уст самого Каллена, чтобы понять, что всёэто правда, и его мир действительно до такой степени не похож на мой, что пробирает дрожь.
– За тем же, что получаешь от меня ты. Только вот незадача – им нужно больше.
– Деньги… – выдыхаю в ответ, припоминая, с чем для меня связано это слово.
– Да, деньги. Зелёные бумажки,– смеётся мужчина, а затем делает небольшую паузу, после которой поворачивает ко мне голову, удивлённо спрашивая:
– Сеанс окончен?
– Нет,– автоматически продолжаю движения руками по его спине, хотя взгляд так и цепляется за шрамы, а руки так и тянутся, чтобы снова ощутить каково это – быть на волосок от смерти. Одёргиваю себя, припоминая, что Эдварду это не нравится. Не нравится, когда я останавливаюсь.
Что же, приходится терпеть…
Вскоре, впрочем, понимаю, что сделала всё возможное, чтобы размять его спину и перекидываю ногу обратно, перемещаясь на простыни.
Подтягиваю края своей импровизированной тоги выше, замечая, что они сползли во время моих манипуляций.
Эдвард улыбается, и, потягиваясь, переворачивается на спину.
– У тебя чудесные руки, – ухмыляется он, тем самым загоняя меня в краску.
– Это несложно. Если захочешь, я могу научить,– придаю взгляду и голосу нотку безразличия, но мне это плохо удаётся. Перед глазами до сих пор следы от ранений Каллена. Не могу понять лишь одного – как он смог выжить?
Он что, бессмертный?
– Нет, не стоит,– откидываясь на мягкие подушки, и подтягивая простынь к своему животу, хмыкает он. – Меня устраивают твои руки.
– Хорошо, – отвечаю как-то растеряно, устремляя взгляд вдаль комнаты. Мысли всё ещё кружатся в голове, отчего реакция замедляется, и взгляд Эдварда я замечаю, когда проходит уже несколько секунд с момента его начала.
– Что ты хочешь знать?
– Ты расскажешь? – хватаюсь за соломинку, сама удивляясь такому интересу.
Он мягко смеётся, и его руки исследуют мои обнажённые плечи, даря разгорячённой коже прохладу. Сейчас мне не холодно, а приятно.
Неужели он может доставлять удовольствие?
– Один вопрос, один ответ. То же самое жду от тебя.
– Ладно, – соглашаюсь, уже заранее гадая, о чём он меня спросит. Явно что-то личное и даже очень. Нужно будет потренироваться лгать дома перед зеркалом. Хотя, скорее всего, он уловит даже самую искусную ложь – он сам виртуозный лгун, и превзойти его у меня точно не выйдет.
– Кто покушался на тебя?
Похоже, такой поворот событий его удивляет. Лицо Эдварда на минуту становится непонимающим, а брови изгибаются в вопросе.
Впрочем, он отлично владеет собой и уже через миг на лице нет ни следа прежних эмоций. Оно, словно белый лист бумаги, с которого только что стёрли нарисованное карандашом.
Он человек – загадка.
Загадка, которую хочется разгадать…
– Те, кому меня заказывали, – внимательный изумрудный взгляд треплет мою душу, словно тряпичную куклу. Будто я марионетка, а Каллен тот, кто дёргает за ниточки.
Я жду продолжения, не зная, как попросить о нём, кроме того, чтобы смотреть прямо в глаза своему собеседнику.
Эдвард понимает мои намёки и продолжает далее, после небольшой паузы:
– Каждый раз кто-то новый. Но дважды киллером выступал Аро.
– Аро? – кровь снова отливает от лица, при упоминании об этом человеке.
– Думаешь, он не способен взять в руки пистолет? – саркастически смеётся мужчина.
– Нет, как раз наоборот, – действительно, в голове я отчетливо вижу картинку, где мистер Вольтури наступает на Каллена с оружием.Только вот, в голове не укладывается другая информация, полученная за это время. – Но разве он не прикрывает тебя?
– Бывают случаи, когда договоры расторгаются,– кладя голову на руки, сложенные за спиной, сообщает мужчина. Его взгляд на пару секунд становится неосмысленным, а затем стальным. Будто бы от боли.
Хотя, кто я, и что знаю, чтобы судить о его страданиях?
Сомневаюсь, что они вообще у него есть – он такой закрытый и холодный…
– Ваш договор был расторгнут?
– Нельзя расторгнуть то, что не было скреплено, – отмахивается Эдвард и его глаза переводятся на меня, в предвкушении своего вопроса. Знаю, что будет тяжело, и поэтому даже не пытаюсь выиграть «гляделки» в этот раз. Силы мне понадобятся для ответа, а не для самого процесса вопроса.
Приходится также на время забыть о только что разведанном материале относительно Эдварда и Аро, и обратиться вслух, потому что мужчина уже делает то, что обещал:
– Я не хочу ждать три дня до того момента, как ты ответишь мне, Белла, – сообщает мужчина, отчего я ёжусь. Про что я должна думать три дня? – Поэтому твой ответ я хочу услышать сегодня. И я услышу. Ты обещала.
– Какой ответ? На что?
– На мой вопрос, заданный ещё на приёме: зачем тебе нужны деньги?
Судорожно вздыхаю, чувствуя, как воздух выбивают из лёгких. Да уж, к такому я была не готова. Да и целостный вопрос вылетел у меня из головы, хотя теперь я помню весь наш разговор целиком, и так же ту часть, что обязательно скажу Каллену, для кого мне нужны деньги – прошлый ответ его не устроил.
Только вот придумать я ничего правдоподобного так и не успела!
Лихорадочно соображаю, что делать, как он произносит:
– Для твоего же блага – лучше не ври мне!
– Я и не собиралась… – выигрываю время это фразой, говоря искажённую правду и понимая, что другого выхода нет. Либо так, либо никак. Хотя в моём случае «никак»– не выход.
– Я влезла в долги… – выпаливаю на одном дыхании, надеясь, что подобное оправдание сработает. Пытаюсь сообразить, о каких долгах идёт речь, и придумываю ответ раньше, чем осмысливая моё высказывание, Каллен собирается уточнить подробности.
Его лицо снова выглядит удивлённым.
– Какие ещё долги?
– У меня счета в медучреждениях…