– Я настоящий. Такой, какой есть, но только с тобой.
– Мне кажется, ты ненавидишь меня временами… -
– Как тебя можно ненавидеть?
– То есть ты…?
– Мне хочется…всегда оберегать тебя, Белла. Ты такая юная, но в некоторых смыслах ты старше меня.
– Ты ведь тоже бываешь игривым, непосредственным. Только что-то тебе мешает…
– По-моему, мы слишком далеко отошли от темы…»
Вспоминаю его грусть в определённых моментах, его неуверенность, нерешительность. Он будто бы боится сказать мне то, что так хочет. Что мучает его. Что же с ним произошло?
Внезапно понимаю, что готова собственноручно наказать тех, кто сделал ему больно. Это чрезмерная женская натура с измученным сознанием или какое-то другое чувство, которое я отказываюсь признавать?
Качаю головой, понимая, что и это мне тоже слишком сложно осмыслить прямо сейчас – дрожь по прежнему бьёт меня.
Вижу на стенде рекламу лекарств и вспоминаю ещё кое-что:
«Эти таблетки – лекарство от бессонницы. Можем назвать это так».
От бессонницы? Я ведь уже узнала истинное применение таблеток, когда вчера ему приснился кошмар.
Мне было и страшно и горестно за него. Я не знаю почему.
«– Что тебе снилось?
– Не сейчас, Белла, пожалуйста!
– Ладно…
– У меня кончились таблетки!
– Таблетки от бессонницы?
– От кошмаров…
– Так это не впервые?
– Нет…
–Но сейчас же всё хорошо? Как ты?
– Не хуже чем обычно.»
Не хуже чем обычно? А это случается часто?
Ну почему я ничего не спросила тогда?
Подсознание качает головой, напоминая мне, что тогда Эдвард был явно напуган, и последнее, что я должна была сделать, расспрашивать его о кошмарах.
Ещё он говорил мне, что кто-то до него доберется. Кто-то идет за ним. К чему это? Про кого?
Понятия не имею…
И на утро он пропал. Ушел раньше того времени, как я проснулась.
А если что-то случилось?
Дрожь усиливается, когда я думаю об этом.
Потом вспоминаю про то, что нужно было обдумать в самую первую очередь. То, на что я должна ответить в ближайшее время:
«– Это скорее не вопрос, а просьба, Белла. Не приказ, а просьба.
– Я слушаю.
– Когда мы вернёмся, а мы здесь на неопределённый срок, я хочу чтобы ты пожила у меня. Так будет проще, пока Аро не успокоится…
– Почему?..
– Что почему?
– Ты предложил это?
– Потому что могу. Могу и хочу. Тебе не нравится моё предложение?
– Я хотела бы подумать…
– На раздумья времени полно, я не требую немедленного ответа.»
Пожить у него? А Энтони? А реабилитация? Как я всё брошу?
И даже если к тому времени, как мы вернёмся из Гамбурга, Тони будет в порядке, что я скажу Каллену?
«Нет» – ответ однозначный.
Чёрт, почему мне так хочется сказать «да»?
Почему слёзы вот-вот потекут из глаз, потому что я почти отказала ему?
Что Эдвард значит для меня?
Мои мысли уходят всё дальше, загоняя меня в ловушку. Почему-то вспоминается только теперь, что мне нужны ещё деньги. Деньги на реабилитацию. И нужно время, которого нет.
И что я буду со всем этим делать?
Истерика подкатывает к горлу всё быстрее, и от непроизвольной дрожи уже начинают стучать зубы.
Мне не холодно, нет.
Мне страшно.
– Белла? – прерывает меня голос в дверях. Узнаю его – Эленика.
– Уже есть новости? – с готовностью вскакиваю, но в её глазах читаю настороженность и испуг.
– Что? Нет… – выпаливаю я и опускаюсь обратно. Нет, Господи, неужели что-то случилось?
– Всё нормально, Белла. С операцией всё нормально. Я по другому поводу.
–Что ещё? – моего терпения на всё не хватит, хотя заметное облегчение от её слов наступает. Тони в порядке.
– Вас хочет видеть учредитель клиники.
– Кто? – от удивления слёзы перестают течь по щекам. – Где?
– У себя в кабинете. Я провожу Вас.
Иду по коридорам вслед за ней и размышляю только об одном: зачем я сегодня ещё кому-то понадобилась? Я разбита, сломлена, испугана. Что я могу сделать, чтобы привести себя в более человечное состояние?
Мы останавливаемся перед большой белой дверью на табличке что-то написано, но я не поднимаю голову, что бы прочесть это. Эленика стучит и через минуту, словно по невидимому знаку распахивает дверь.
– Я буду в комнате ожидания, Белла, – говорит девушка, пропуская меня вперёд и закрывая дверь. Я остаюсь одна.
Стою на пороге комнаты и смотрю на большой дубовый стол и кожаное кресло рядом. Оно повернуто к огромному панорамному окну. Оттуда открывается красивый пейзажный вид на утренний Гамбург.
– Добро пожаловать, мисс Мейсен, – приветствует меня бархатный баритон. Я вздрагиваю, словно от удара электрошоком. Я знаю его. Я всегда его узнаю…
Кожаное кресло поворачивается, освещая передо мной мужчину, сидящего там.
Эдвард Каллен.
Чёрт!
– Почему ты не сказала мне? – встав и быстро подойдя ко мне, спрашивает он. В его глазах смертельная обида и боль. Я вижу, как ему больно, и хочу утешить. Если бы только дело не касалось меня и происходило всё это не здесь и не сейчас.
– Что не сказала?
– Почему ты не сказала мне, что у тебя есть сын, Белла? – спрашивает он, и мне кажется, моё сердце пропускает пару ударов.
Он узнал.
Мне конец…
========== Глава 31 - Ожидаемое ==========
Смотрю на Эдварда и не верю в происходящее. Нет, нет, нет! Он не мог узнать, не должен был!
И тут в сознание врезается всё объясняющая мысль – он учредитель клиники. Он в любом случае узнал бы всё, если не сейчас, то чуть позже…Чёрт, почему я не пересмотрела документы? Почему я не подумала лишний раз?
Моё подсознание грустно смеётся, мягко напоминая, что во время принятия решения мне было явно не до раздумий. Существовала лишь одна цель, которая сейчас почти достигнута. Ещё чуть-чуть. Ещё пару часов…
Всё не может сорваться на финише этого тернистого двухлетнего пути!
Он же не сделает ничего, так ведь?
Ох, только не это…
Ну, пожалуйста, Эдвард, пожалуйста!
Теперь я не хочу видеть Эдварда, не хочу о нем думать и знать. Естественно это все пропадает тогда, когда я стою в его кабинете, и он зло смотрит на меня.
– Почему ты молчишь? – уже тише спрашивает мужчина, и я чувствую его растерянность. Воистину, перепады его настроения мне не уловить.
Каллен то зол, то растерян, то грустен, то весел. Я не успеваю за ним!
Сглатываю и зажмуриваюсь, пытаясь остановить подступающие рыдания.
Наверное, выгляжу я совсем плохо: дрожь теперь сильнее бьёт моё тело. Не знаю – от ужаса или от прохладного кабинета после душной комнаты ожидания?
– Если бы сказала… – выдавливаю я, и голос предательски дрожит. Моё сознание предчувствует, что дело принимает очень опасный оборот. Если Каллен решит что-то сделать с Тони…
– Если бы ты сказала, сейчас бы не было проблем! – он в сердцах ударяет рукой по деревянному столу, и я вздрагиваю. Он снова в припадке гнева.
– Мне нужны были деньги…
– Настолько, чтобы спать со мной из-за них? – в его голосе отвращение. Отвращение ко мне? Или к самому себе?
– Я люблю его. Он мой сын, – поднимаю голову, храбрюсь и пронзаю Эдварда убийственным взглядом. Он действительно не понимает, что значит любить собственного ребёнка? Что значит вообще «любить»? Неужели он настолько бесчувственен?
– Из-за детей такого не делают…
– Откуда тебе знать? – вскрикиваю я, когда кровь приливает к лицу. Мне становится жарко, несмотря на дрожь. – Откуда тебе знать, что можно сделать для своего ребёнка?
– Для меня никто такого не делал… – он прикрывает глаза и шумно втягивает воздух, произнося эти слова на выдохе.
Я замираю, словно ударенная плетью.
В голове крутится смысл сказанных им слов, и я отчаянно пытаюсь придумать какое-нибудь другое значение. Но нет, смысл лишь один…
– А отец? – на секунду забывая про сложившуюся ситуацию, тихим шёпотом спрашиваю я.