– Какой, к чёрту, отец, Белла! У меня его толком и не было никогда! – орёт он, и когда я заглядываю в изумрудные глаза, боль, таящаяся в них, заставляет комок рыданий в горле подобраться ближе. Пытаюсь совладать с эмоциями, но ничего не получается.
– Ты обманула меня… – подводит итог он, уходя от темы про своё детство и беря чувства под контроль, пряча под замок. Теперь передо мной снова бесчувственный тиран. – И понесёшь наказание…
Наказание? Какое наказание?
Сейчас вся собранная во мне храбрость, вся та мощь, которой обладает материнская любовь и вся справедливость, когда-либо узнанная, собираются вместе, придавая сил.
Слёзы отступают, а сочувствие к Эдварду испаряется.
Сжимаю губы и, придавая взгляду уверенность и враждебность, быстрым шагом пересекаю комнату и оказываюсь лицом к лицу с Калленом.
Он смотрит на меня со странным интересом, пусть и прикрытым гневом.
– Если ты хоть пальцем тронешь моего сына, – начинаю я чётко, но в то же время громко и злостно. – Я убью тебя своими же руками. Мне плевать, сколько с тобой будет охраны или киллеров. Ты не посмеешь навредить моему сыну! – смотрю ему в глаза, хотя и на целую голову ниже.
Он возвышается надо мной, а изумрудные глаза впиваются в мои. Он чего-то ждёт. Чего ещё?
И в то же время вижу в уголках его глаз вперемешку с удивлением ещё и скрытое восхищение. Кем? Мной?
Он действительно ничего не знает о материнских чувствах?
– Я не сказал, что наказание коснётся твоего ребёнка, – медленно проговаривает он через минуту. – Я сказал, что накажу тебя!
На сердце мигом становится спокойно. Энтони в безопасности. Он ничего ему не сделает…
Но одновременно с облегчением приходит боль. Эдвард собирается наказать меня. Я-то думала, что после нашего недавнего разговора он в чём-то изменился. Мне показалось, я разглядела его положительные черты, увидела его с другой стороны. Неужели я ошиблась?
О, нет…
– Накажешь? – поднимаю на него смиренный взгляд, когда слёзы возвращаются, и комок рыданий тоже. Голос дрожит больше, чем моё тело. Сегодня у меня одно из самых сильных нервных потрясений в жизни.
– Не смотри на меня так! – восклицает он, глядя на меня с высоты своего роста.
– Как? – пресным голосом спрашиваю я. Мне нужно скорее убраться отсюда, пока я не расплакалась. Нет, я сильная, я должна продержаться…
Господи, и где эти силы теперь?
Ответ мне известен, хотя принимать его сейчас не хочу – они кончились. Эти два года были слишком тяжёлыми, чтобы выносить их в одиночку, и сейчас я раздавлена как морально, так и физически. Эдвард тоже послужил этому причиной. Он тоже раз за разом уничтожал меня. Мучительно…
Пока я не прервала замкнутый круг. Только вот, что будет теперь? Наверняка нежность испарится. Как пришла, так быстро она и уйдёт. Мой ад вернётся. Благо лишь то, что Тони будет здоров. С ним всё будет в порядке.
А я…
Только научить его жить без меня, прежде чем окончательно сломаться…
Нет, нет, нет!
Сейчас я нужна ему. Как минимум, ещё четырнадцать лет.
Ох, как же мне вытерпеть?
– Вот так, как теперь,– он морщится, но я не перестаю смотреть ему прямо в глаза. Может быть, в моих он прочитает то, что так давно потерял? Чувства. Настоящие и искренние. Он должен знать, что ради любимых можно свернуть горы. Даже если для этого следует переступить через себя.
Он заставил меня сделать это. И пусть теперь наслаждается зрелищем – я полумертвая.
– Ответь мне на один вопрос, – ощущая, как страдания не умещаются в груди, быстро спрашиваю я.
– Какой? – он смотрит на меня странным взглядом. Почти сочувствующим…
Нет, не верю. Он лжёт. Он мне не сочувствует, он вообще не знает что это…
– Ты ведь, правда, не тронешь моего сына? Умоляю тебя…
– Я не детоубийца, Белла. Не трону, – отвечает он. В его глазах сомнение. Не в своём ответе, а во мне.
– Хорошо… – делаю шаг назад и судорожно вздыхаю. Где здесь дверь? Куда мне бежать? Где рыдать? Кому жаловаться? От кого ждать поддержки?
Я совсем одна…
Натыкаюсь на небольшой кожаный диванчик и опускаюсь на него, закрывая лицо руками – слёзы уже текут по щекам.
Слишком много событий за сегодня. За вчера. За эти два года.
Мой Энтони. Мой маленький мальчик.
Мысли об операции вторгаются в голову, и я вспоминаю ещё и о Джейкоба. Его слова. Наше прошлое. Моё прошлое с Тони…
Нестерпимая боль разрывает грудную клетку.
Стон срывается с губ раньше, чем я успеваю его предотвратить.
Слышу шаги в своём направлении и зажмуриваюсь, всё ещё не отнимая рук от лица. Эдвард не увидит меня такой. Я обещала и себе, и ему.
Только вот…как мне выполнить обещание?
– Белла, – слышу мягкий бархатный голос рядом с собой. В нём снова растерянность. Прикусываю губы почти до крови, сдерживая рыдания. – Что с тобой?
Чувствую, как прогибается диван от его веса. Вот он уже рядом со мной. Я слышу его дыхание, несмотря на то, что все другие звуки скрыты от меня собственным горем.
– Я в пор… – не успеваю договорить до конца. Последние потоки страданий подступают, и мою платину прорывает. Я начинаю рыдать в голос, и слёзы катятся по щекам, словно водопады. Я так долго не плакала.…Так долго сдерживалась.
Всё, теперь пришло время выплескать накопившееся.
– Белла! – голос пронизанный ужасом – неужели Эдвард Каллен боится за меня? – заставляет меня ощутить острую нехватку поддержки от кого-нибудь.
Моё сознание отключается раньше, чем понимаю, что творю.
– Эдвард! – вскрикиваю я, и практически набрасываюсь на него, прижимаясь к мускулистой тёплой груди, чувствуя шёлковую материю рубашки. Слёзы мочат её, а рыдания становятся лишь сильнее.
– Что ты делаешь? – непонимающе спрашивает он, аккуратно пробуя расцепить мои руки, обвитые вокруг его шеи.
– Нет! – ужасаюсь я, и, молю его: – Пожалуйста, Эдвард, я знаю, сколько правил нарушила и сколько нарушаю прямо сейчас… Но, пожалуйста, на полчаса, позволь мне выплакаться…Мне больше не у кого просить этого. Всего полчаса. Потом можешь наказать меня… – голос вздрагивает и замолкает. Опускаю голову, и слёзы теперь текут на мою блузку.
Три секунды проходят в моих оглушительных рыданиях. Он колеблется. Решает.
Я вслушиваюсь в звуки комнаты, но слёзы мешают полноценно сделать это.
– Иди сюда! – внезапно зовёт он и крепко прижимает меня к себе. Я продолжаю дрожать, плачу, но теперь чувствую себя лучше. Как ни странно, но чувствую себя защищённой от всего в этих руках.
Он – моя защита.
Моя и Энтони.
Пусть он тиран, пусть деспот, пусть убийца, пусть бесчувственный чурбан, но он мне нужен!
Нужен, с тех самых пор, как мне впервые понравились наши занятия любовью. С тех пор, как он примчался из Америки сюда, потому что я бросила трубку…
– Спасибо… – шепчу я, когда воздух сгорает в лёгких на очередном выдохе. Моя благодарность адресована всем хорошим поступкам, которые он сделал для нас с Тони. Пусть он о них и не знал до сегодняшнего дня, это всё равно ему зачтётся.
Эдвард не отвечает, лишь сильнее прижимает меня к себе.
Волны облегчения прокатываются по телу за волнами боли, делая их чуть терпимее.
Он здесь, со мной.
Энтони – смысл моей жизни, мне не продержатся без него ни секунды, но Эдвард…он держит на плаву нас обоих. И меня, и моего мальчика. Он наш ангел-хранитель.
И сейчас он спасает меня. Спасает его.
Сейчас он с нами…
– Где твой сын? – спрашивает Каллен, спустя некоторое время.
– В операционной… – отвечаю я, судорожно вздыхая.
– Кто его оперирует?
– Отец… – глаза снова наполняются слезами при воспоминании о Джейкобе.
– Какой отец? – недоумевает Эдвард. Я слышу это в его голосе.
– Его… – мои слова сливаются с рыданиями.
Мужчина явно не понимает, что происходит. Его мышцы напрягаются, и я догадываюсь, о чём он подумал.
– Ты замужем? – спрашивает он с плохо скрываемым ужасом.