– Мне с тобой очень хорошо, – через некоторое время говорю я. – Гораздо лучше, чем с Джейкобом.
– Мне тоже очень хорошо с тобой, – отвечает он, целуя мои волосы.
Между нами воцаряется пауза, но длится она недолго. Прерывает её сам Эдвард неожиданным вопросом с его стороны.
– Что ты чувствовала в первый раз?
– То есть?
– В нашу первую ночь? – он заметно волнуется. Успокаивающе провожу ладонью по его руке, надеясь помочь. Но всё же решаю ответить честно, пусть эта честность не всегда оборачивается во благо нашим отношениям.
– Отвращение, – тихо говорю я.
Дыхание Каллена становится неровным, что меня настораживает и убеждает в неправильности – с какой-то стороны – своих слов.
– Ясно. Всё правильно, я заслужил, – признаёт он.
– Не столько к тебе, сколько к себе, – добавляю я, понимая, что это полный ответ. Настоящий. Я действительно чувствовала всё именно так.
– К себе? – удивление в его голосе придаёт мне сил говорить дальше.
– Именно. Я ведь продалась.
Эдвард замирает, и я тоже. На пару секунд мы оба погружаемся в те воспоминания. Не знаю, как он, а я не хочу повторения той ситуации. «Насильно мил не будешь!» – вот она, истинная правда.
– Это в прошлом, – вскоре произносит он, полным сожаления голосом.
– Конечно, в прошлом, – быстро соглашаюсь я, выныривая из бесконечных дебрей памяти. – Теперь всё по-другому.
– Да, по-другому, – он повторяет за мной, убеждая, скорее, себя самого, чем подтверждая истину.
– А что чувствовал ты? – осторожно интересуюсь я.
– Власть, – стальным тоном отвечает он.
– Объяснишь?
– Белла, до того как ты показала мне, что можно заниматься сексом с нежностью, для меня существовало лишь подчинение. Если вдуматься, мне в жизни ничего и никогда не принадлежало толком. Ощущение власти над теми, кто не может отказать и вынужден повиноваться любому слову, давало мне удовлетворение, – медленно объясняет он, стараясь с точностью подбирать слова. – Ты была не такая, как другие, ты хотела бороться. Даже со мной.
– Не думала, что ты мог это почувствовать. Мне казалось, я делала всё так, как нужно, – озвучиваю свои догадки, действительно немного удивляясь.
– Я чувствовал, Белла. Чувствовал твоё нежелание, неприязнь и ненависть. Каждую твою эмоцию. Мне нравилось, что я могу делать с тобой всё что угодно, несмотря на силу твоего духа.
Он делает паузу, глубоко вдыхая, а я терпеливо жду, надеясь услышать продолжение. Тема очень тяжёлая, но нам необходимо её обсудить, чтобы лучше узнать друг друга, и разобраться в тех смешанных чувствах, что были ранее.
Сейчас, когда на горизонте всё чисто, а в душе спокойной, можно покопаться и в болезненном прошлом.
– Я думал, что сломаю тебя со временем. Как и других, – нехотя признается Каллен, заставляя меня снова обратиться во внимание. – Но ты не поддалась мне. Что бы я ни делал, ты оставалась самой собой, и мне это… нравилось. И нравится по сей день. Ты неповторимая.
– Мне всегда казалось, что я самая обычная, – сообщаю я, пожимая плечами.
– Нет, не обычная, – отвергает мои предположения Каллен. – Ты смогла открыть мне глаза. Единственная, не побоялась показывать свою точку зрения раз за разом. Я не встречал таких как ты и не встречу.
– Думаю, о своей необычности ты и так знаешь, – мягко улыбаюсь, понимая, что от обсуждений самого тяжёлого мы перешли к взаимным признаниям. Что же, оно и к лучшему.
– Моя необычность есть лишь в одном: каким-то чудом в том баре я встретил тебя, – он целует меня в висок, говоря с такой невероятной искренностью, что сомневаться в его словах не приходится ни секунды.
– По поводу бара, – неловко начинаю я, вспоминая об оставшихся нерешёнными вопросах к Эдварду.
– Что?
– Ты убил Ален? – перед глазами тут же появляется картинка из прошлого, когда в тот первый день я попала в тайный особняк Каллена, увидев мёртвую девушку.
– Нет, – он внимательно смотрит на меня, и я вижу в его глазах откровенность.
Вот так раз! Что значит не он? А кто?
Ещё одна тайна приподнимает свой полог, впуская меня внутрь. Ещё немного, и я узнаю ответ на давний вопрос.
– А кто её убил?
– Она сама.
– Самоубийство? – хмурюсь, не понимая, о чём идёт речь. Зачем ей это понадобилось?
– Да. Она убила себя сама. Из-за меня.
– Из-за тебя? – мои глаза округляются до невозможности. Я думала всё намного проще. Думала, что Эдвард спустил курок и уничтожил её, но, на самом деле, всё иначе. И мне предстоит выяснить как, потому что данная тайна не даст мне спокойно спать по ночам.
– В тот вечер, когда я вернулся в особняк после разговора с тобой, она встала посреди прихожей и приставила пистолет к виску. Она сказала, что убьёт себя, если я не пообещаю быть только с ней. Любить её. Она много не знала.
– Ты не пообещал. – Вот и вывод. Говорю тихо, но в голове продумываю каждую мелочь. Всё сходится. И те взгляды женщины, направленные на меня, ревнивые взгляды на Каллена. Она тоже любила его, а он был не готов это принять. Я не первая, но мне был дан шанс.
– Меня полностью устраивали те отношения, в которых мы с ней находились. Ты ведь знаешь, что я предпочитал полную независимость и никаких обязательств в общении с женщинами до тебя.
– А после? – вопрос срывается с губ, заставляя Эдварда робко улыбнуться.
– Белла, ты первая, с кем мне захотелось иметь нечто большее, чем просто секс, – он глубоко вздыхает, набираясь сил, чтобы продолжить. – Ты единственная показала мне, что мир не такой, как я о нём думал. Ты моя спасительница, и этим всё сказано.
– Ален тоже любила тебя, раз готова была расстаться с жизнью, – тихо добавляю я, придвигаюсь к Каллену чуть ближе и кладу руку ему на плечо.
– Я не любил её. И не хотел любить, – он зажмуривается и резко выдыхает. – Белла, я не могу сказать, что люблю тебя, потому что не знаю, так это или нет. Но я осознаю: всё что было ранее – ничто, по сравнению с тем, что я чувствую к тебе.
– Я знаю, милый, и я ценю это.
– С тобой я живу по-настоящему. Я не выдержу…Чёрт, не уходи, пожалуйста!
В его голосе такая мольба и ненависть к себе, что все мои мрачные помыслы испаряются. Вот опять – наша непосредственность перерастает в серьёзные до ужаса разговоры.
– Эдвард, прекрати думать, что я уйду, – хмурюсь я, оборачиваясь к нему всем телом и сплетая наши руки. – Мне хватает того, что так считает Энтони. Вы оба никак не можете понять, что я люблю вас и по определению никуда не смогу уйти!
– Иди сюда, – Эдвард прерывает меня, освобождает свои руки, а затем притягивает к себе и держит, словно ребёнка: бережно, но крепко.
– Мои глупые мальчики, – бормочу я, уткнувшись лицом ему в грудь. Отчаянно хочу, чтобы он всё понял. И он, и Энтони.
Надеюсь, со временем они поймут. Оба.
Каллен вздыхает, целует в лоб и опускает подбородок мне на голову.
Через два часа я снова нахожусь рядом с сыном. У меня в руках его любимая книжка со сказками, а рядом он, со своим неуёмным вниманием и целенаправленным взглядом.
Мне кажется, раз за разом ему становится легче переносить различные процедуры, когда я здесь.
– И жили они долго и счастливо! – заканчиваю сказку о Красной Шапочке, закрывая книжку.
– Почитай ещё! – просит Энтони.
– Ладно-ладно, – снисходительно улыбаюсь и предоставляю ему выбор. – Что хочешь послушать?
Ещё двадцать минут проходят за одной из сказок Братьев Гримм. Читая, я одновременно думаю об Эдварде. У него встречи, дела, переговоры, он управляет двумя холдингами, а я никак не могу привыкнуть к подобной мысли. Он знает, что мне плевать, сколько он зарабатывает, но почему-то до сих пор есть ощущение, будто он во многом мне не доверяет.
Не знаю, возможно, когда-нибудь это пройдёт, и он развеет мои опасения.
Ещё одна мысль, занимающая мою голову – приближающийся день рождения Энтони. Мой малыш родился двадцатого августа, а сегодня уже тридцатое июля. Время так быстротечно, что я едва замечаю его ход.