– Ты ведь уже раз оказался с ней в одной комнате,– напомнил Рис,– и ничего страшного не случилось.
– Больше такого не повторится,– уверенно заявил Семён.
Некоторое время оба молчали, неловкость, которую поначалу Рис испытывал в присутствии Кириного бывшего мужа, постепенно сошла на нет. Он больше не видел в Семёне соперника, и трепет перед бессмертным сменился чем-то вроде сочувствия. Этот человек совершил немало поступков, в которых теперь, наверное, раскаивался, ведь недаром он явился сюда, чтобы искупить свои грехи перед Кирой. Рис попробовал примерить на себя судьбу Семёна и должен был признать, что подобное бескорыстное служение было за гранью его представлений о справедливости. Это было что-то из разряда жертвоприношения собственной жизни без ожидания хоть какой-то награды, пусть даже в форме простой благодарности. Нет, Рис был точно к такому не готов.
– Твоя спасательная миссия – это что-то вроде искупления? – он всё-таки не удержался от прямого вопроса, поскольку поверить в то, что беспринципный орденский боевик мог быть способен на подобное бескорыстие для охотника было практически невозможно. Задавая сей с виду невинный вопрос, он даже не предполагал, насколько бурной будет реакция. Лицо Семёна враз посерело, словно его окутала невидимая паутина, взгляд уставился в одну точку, а губы превратились в тонкую полоску. – Эй, парень, ты чего? – всполошился Рис. – Я тебя чем-то обидел?
– Мне этого ничем не искупить,– процедил Семён сквозь сжатые зубы. – Я подставил под удар моих любимых девочек, и всё из тупого эгоизма. Но хуже всего то, что я ни о чём не жалею, и если б мне предоставили шанс повернуть время вспять, то поступил бы точно так же,– он замолчал, но растерянный вид Риса, не ожидавшего такого покаяния, заставил его пояснить свою мысль. – Не понимаешь? – он горько усмехнулся. – Разве тебе твой друг не рассказывал про кодекс бессмертных?
– Бессмертным запрещено заводить длительные отношения,– наконец догадался Рис,– про семью я вообще молчу.
– Если б о нас узнали, то убили бы всех троих,– закончил за него Семён. – Я шесть лет сознательно рисковал жизнями самых дорогих мне людей, понимаешь? Убедил себя, что смогу скрыть нашу связь от Ордена. Только когда Кира начала путешествовать по ночам, я наконец очнулся от этого самогипноза, зачистил всё, что могло бы нас связать вместе, и исчез из её жизни. Даже представить не могу, как ей было больно.
Рис поймал себя на том, что испытывает совершенно неуместное разочарование. В первый момент он даже подумал, что чувство возникло из-за саморазоблачения Семёна, который признался в голимом эгоизме. Но нет, тут дело было совсем в другом, похоже, Рис всё-таки так и не избавился от подозрений, что в душе Семён ещё надеется на благосклонность своей бывшей жены. Ну не может нормальный мужик совсем не думать о себе любимом. И только его признание убедило Риса в том, что Семён уже ни на что не надеется, ни на благодарность, ни даже на прощение, потому что сам себя он не простил.
Глава 10
Солнце уже успело спрятаться за домами, и только не растворившийся до конца золотистый оттенок темнеющего неба напоминал о том, что уставшее за день светило совсем недавно отправилось на покой. Ранний вечер словно погрузил сквер в сиреневую дымку. В воздухе висела почти невидимая, но всё же ощутимая водяная пыль, делая контуры деревьев размытыми, похожими на акварельный рисунок. Дождь прошёл здесь совсем недавно, с деревьев ещё время от времени срывались последние капли, а мокрая трава отливала в сумерках серебром. Плюхаясь на дорожки, посыпанные зеленоватой гранитной крошкой, дождевые капли издавали тихое чавканье, и в этом звуке было что-то удивительно уютное, словно его издавал маленький язычок котёнка, лакающего молоко из миски.
Странно, но луж на дорожках не было, видимо, в состав покрытия входили какие-то поглотители влаги, зато скамейки были сплошь усыпаны дождевыми капельками, которые злорадно посверкивали, отпугивая любителей помечтать на природе. Похоже, любители действительно оказались пугливыми, народу в сквере почти не было, только в самом его конце маячил какой-то неугомонный бегун, энтузиазм которого не смог одолеть даже летний ливень.
Кира медленно брела по дорожке, погрузившись в свои мысли как в кокон. В последнее время она нечасто сбегала в какой-нибудь из доступных ей миров, чтобы побродить в одиночестве, обстоятельства требовали её постоянного участия в делах Алата. Нет, Кира не раскаивалась в принятом решении обосноваться в осаждённом городе вместе с детьми, быть рядом с Рисом представлялось ей несравнимо более важной задачей, чем возможность гулять где заблагорассудится. Однако сейчас ей просто до зарезу требовалась передышка. Дело в том, что Кира разгадала ребус Ксантипы, и разгадка оказалась настолько зловещей, что привела её в шок.