— Я люблю тебя. Все ещё люблю. Знаешь, пока не видела тебя все эти годы… Пока не обнаружила, как ты изменился… Думала, что давно разлюбила… А сейчас смотрю на тебя и хочу на место твоей Лиззи. Хочу, чтобы ты любил меня, как её. Чтобы меня кто-то обнял, и сказал, что все будет хорошо. Что я справлюсь с потерей.
— Что у тебя произошло? — слова про потерю что-то задели в моем сердце и я уставился на Лесли, пытаясь понять, о чем она говорит.
— Налей мне выпить, Томми, — вздохнула Лесли, стирая слезы, и пошла на кухню.
Что, черт побери, случилось?
Беру уже открытую бутылку виски и наливаю алкоголь в стакан, который приготовил себе ранее.
— Что случилось?
— Когда это произошло, я подумала о тебе. Ты, как никто, сможешь меня понять. Мы так давно не виделись, но вот я слышу эти слова, а через минуту уже мчусь к тебе. За поддержкой.
— Лесли, что произошло? — хватаю девушку за подбородок и поднимаю её голову, чтобы встретиться взглядом.
— Мама.
— Что с ней?
— Её больше нет, — дрожит голос Лесли, — я ещё до конца не осознала. Ты нужен мне.
— Иди ко мне, — раскрываю руки для объятий и крепко прижимаю к себе сотрясающееся от рыданий тело Лесли. Совершенно не ожидал такого поворота событий. Бруклин всегда была сильной, стойкой и, казалось, непробиваемой, женщиной. — Как это произошло?
— Она заболела. Простая простуда. Кашель. Казалось все не так страшно. Я уговаривала её сходить к врачу, все-таки, мало ли что. Но ты же знаешь мою маму! Знал… Ее больше нет…
— Тшшш, — раскачиваю наши тела, пытаясь успокоить Лесли, — расскажешь все, как будешь готова.
— Её нет, Томми. Её больше нет.
— Я знаю. Понимаю. Это больно. Я рядом.
— Я нуждаюсь в тебе, Томми!
Тяжело вздыхаю, отодвигая от себя Лесли. Вытираю большими пальцами слезы с её глаз. И говорю, смотря ей в глаза:
— Ты должна быть сильной. Я тебе для этого не нужен. Где сейчас Говард?
— Я не знаю.
— Лесли, ты нужна своему отцу. Это ваша общая потеря. Не я должен успокаивать тебя. Вы есть друг у друга. Понимаешь?
— Да. Наверное. Боже, я оставила папу со всем этим самого… Прости, что так ворвалась к тебе. Но ты казался единственным, кто поймёт. Я скучала, — натянуто улыбается Лесли и снова обнимает меня. И я понимаю, что ей это нужно.
Нет ничего страшнее потери близкого человека. Человека, который был всем Миром для тебя. Когда ты теряешь родителей — от твоего сердца отрывается огромный кусок, который не в состоянии никто заменить. Эта боль никуда и никогда не уходит. Она может стать менее заметной с годами, но исчезнуть не в состоянии. Потеря близких — потеря частички тебя самого.
Я понимаю Лесли. Я знаю, какого это. Именно из-за этого она первым делом пришла ко мне. Её боль стала на это время и моей болью…
Продолжаю обнимать Лесли и шептать, что-то успокаивающее на ухо. Я даже не сразу понимаю, что мы не одни в доме. Просто в какой-то момент я слышу, как что-то падает, и поворачиваю голову к источнику звука.
Глава 33
Лиззи
Пакеты падают на пол из моих ослабленных рук, когда я вижу Томаса и какую-то девушку в объятиях друг друга. Я не могу поверить глазам. Не хочу. Этого не может быть. Неужели он всё-таки поступил так со мной?
Встречаюсь с ним взглядом и он отодвигает от себя блондинку, делая несколько шагов ко мне.
— Не смей, — вытягиваю руку вперед, останавливая его, — не смей ко мне приближаться.
— Это не то, что ты думаешь.
— Я ненавижу тебя, Томас Кент, просто ненавижу.
Срываюсь с места и пытаюсь как можно скорее сбежать из этого дома. Господи, за что? Почему это все-таки произошло? Сердце стучит, как сумасшедшее, щеки горят и тело покрывается липкой испариной. Каждый шаг дается с трудом, отяжелевшие ноги практически не ощущаю, но упорно продолжаю двигаться на выход из этого ада. В голове стучит, а глаза наполняются влагой. Он этого недостоин. Не достоин моих слез. Как же больно! Я сильная, я сильная, а сильные женщины не плачут. Я не развалюсь на части перед ним. Я справлюсь. Слышу крик Томаса за спиной:
— Лиззи, стой. Я говорю тебе остаться!
Я на секунду притормаживаюсь и разворачиваюсь к нему лицом, начиная смеяться. Громким и истерическим смехом, полным отчаяния и подступающей к горлу ненависти. Вот же сволочь!
— Ты говоришь мне остаться? Да пошел ты на хер, мудак!
Хватаюсь за ручку двери и выбегаю за дверь, не останавливаясь ни на секунду. Бегу к лифту, молясь всем богам дать мне шанс убраться из этого места поскорее. Судорожно нажимаю на кнопку лифта и он, слава яйцам, тут же открывается. Заскакиваю вовнутрь и зажимаю кнопку первого этажа. Томас выбегает за мной и пытается вставить руку, чтобы задержать лифт, но не успевает. Вижу его взбешённое лицо и понимаю, что ненавижу его всей душой. Он растоптал меня. Я такая идиотка!
Как только двери лифта закрываются, я оседаю на корточки, скользя спиной по зеркальной стене. Мозг не в состоянии адекватно соображать, единственное, что я вижу перед собой — образ Томаса и какой-то девушки вместе. Это так больно! Горечь во рту, сжатые словно в тиски горло и грудь — это все цветочки по сравнению с тем, что я ощущаю в сердце. Мне нужно убраться из города, чтобы больше не видеть его наглую морду. Ненавижу. Нужно где-то затеряться и забыться. Не хочу даже вспоминать все то, свидетелем чему я сейчас стала. Я сильная, я не буду плакать. Я справлюсь с этим.
Лифт останавливается на первом этаже и я встаю с пола под взглядом удивленной пожилой парочки. Плевать. Абсолютно плевать, что они могли обо мне подумать. Мне плевать на весь этот мир, я срочно должна куда-то
сбежать и забиться в уголок, переваривая все случившееся. Как назло, перед глазами снова и снова всплывают образы изменяющего мне Томаса и его сердитое лицо возле лифта. Господи, как же мне сейчас больно! Как же хочется забыть все это, как страшный сон!
Выбегаю из дома Томаса и смотрю по сторонам, решая куда именно я сейчас отправлюсь. Поворачиваюсь вправо и начинаю бежать по переулку, чтобы быть как можно дальше от этого дома. Пусть я похожа на ненормальную, меня это совершенно не заботит. Я просто мчусь вперед, крепко прижимая к себе сумочку, и ни о чём не думаю. Голова совершенно пуста, потому что я всячески пытаюсь вытеснить все мысли, которые обязательно сделают мне еще больнее, напомнив о Томасе и его предательстве. Я не хочу, чтобы это все было правдой. Зачем я вообще решила к нему прийти? Почему я поверила в то, что у нас все может получиться?
Не знаю сколько я пробежала, но остановил меня звук мобильного, поющего веселую рэперскую песенку о том, что счастлив тот, у кого круглая задница. Совершенно не ожидала именно его звонка сейчас, но это намного лучше, чем если бы мне звонил Томас. Я бы вряд ли взяла трубку. Я больше не хочу знать этого мужчину. Может, именно этот звонок и поможет мне забыться. Сейчас мне уже на все плевать. Останавливаюсь, пытаясь отдышаться и достаю телефон. Отвечаю на звонок и слышу веселый, полный позитива голос бородача:
— Эллиз, день просто необыкновенный и я подумал, что в этот раз ты не откажешь мне в дружеском свидании. Ничего пошлого, я обещаю. Просто дружеские посиделки в ресторане. Как ты на это смотришь?
— Я согласна. Можешь забрать меня прямо сейчас.
— Ты серьезно? — на какое-то мгновение бородач замолкает и я его понимаю: он явно в шоке, что я все-таки согласилась. Я и сама в шоке, но сейчас я больше не буду той Элизабет Купер, которой была ранее. Сейчас все полетело в татарары. И мне на все плевать. — Это здорово. А ты где?
— Я понятия не имею, Стюарт, где я, — вздыхаю, держась за горло. Так тяжело дышать и сдерживать слезы, которые пытаются прорваться наружу.
— Потерялась?
— Типа того, — хмыкаю, поднимая глаза к небу.
— Хорошо, опиши мне, что ты видишь вокруг себя.
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться на местности, но все равно не знаю, где я.
— Так, я вижу “Старбакс”, блин, они же в нашем городе на каждом шагу. Еще кафе “Палермо” какое-то.