"Гита" дает на этот счет кристально ясное указание: обратись к осознавшей себя душе, чтобы понять "Гиту". Такая личность способна дать тебе знание, ибо она пребывает в истине. В противоположность ей, спекулятивный мыслитель, каким бы эрудированным он ни был, ничему, кроме спекуляций, научить не может. Изучая "Бхагавад-гиту" клинически - на расстоянии, - невозможно постичь ее глубинный смысл. Тот же, кто живет по "Гите" способен разрешить все проблемы, связанные с философией, историей и различными толкованиями, как для себя, так и для тех, кого он учит. Именно этим ценна "Гита" Шрилы Прабхупады.
Преп. Харт: Да, это очень убедительное объяснение. Еще раз спасибо вам.
Позволю себе несколько теологических вопросов. Почему в качестве главного поля битвы была выбрана Курукшетра? (Я говорю "главного", потому что как я понимаю, это была мировая война...) Ясно, что она считалась святым местом еще до священной беседы, состоявшейся между Кришной и Арджуной примерно 5000 лет назад. Насколько я помню, в самой "Гите" особо упоминается о том, что Курукшетра была святым местом еще до этого откровения.
Сатьяраджа д.: Курукшетра - это равнина, расположенная недалеко от современного Дели, к юго-востоку от Тханесара и совсем рядом с Панипатом. Это часть более крупной территории, которая называется Дхармакшетрой. Она считалась священной, поскольку располагалась в месте, где сливаются две самые священные реки Индии: Ямуна и Сарасвати. Таково одно из объяснений.
Разумеется, для священного, всецело духовного диалога Кришны и Арджуны не может быть ограничений во времени или в пространстве, ибо эти факторы материальны. Так что Курукшетра всегда была святым местом, ибо трансцендентная беседа, участником которой миллионы лет назад был Вивасван, бог Солнца, однажды должна была проявиться в виде диалога Кришны и Арджуны. Это произошло 5000 лет назад, но чистые мудрецы всегда знали, что однажды эта беседа состоится. Поэтому Курукшетра всегда, еще до прихода Кришны и Арджуны, считалась святым местом.
Преп. Харт: Что говорит учение "Гиты" о материальных приобретениях? Арджуна - это великий царь, который решил расстаться со своими богатствами, ибо его привлекло отречение. Но Кришна не позволяет ему совершить искусственное отречение. Это звучит интригующе. Разве "Гита", в конечном счете, не учит отречению?
Сатьяраджа д.: Да, "Гита" учит отречению, но отречению полному, юкта-вайрагье. Нам больше знакомо неполное и к тому же сухое отречение. Если человек отказывается от благ мира сего, это еще не значит, что он обязательно возлюбит Бога. Поэтому, учит "Гита", истинное отречение состоит не в том, чтобы отказываться от вещей, принадлежащих этому миру, а в том, чтобы использовать их в служении Кришне. Согласно "Гите", именно в этом заключается наивысшее отречение. Нужно отказаться не просто от плодов своего труда, а от самого стремления работать ради плодов. Надо преданно трудиться ради Кришны. Это и есть истинное отречение, и Кришна хотел, чтобы Арджуна понял необходимость именно такого отречения.
Главное здесь - понять нашу роль в отношениях с Кришной. Кто мы - наслаждающиеся или дающие наслаждение. А кроме того, от чего нам отрекаться, если все принадлежит Богу?
Предположим, валяется на земле бумажник, и вы его нашли. Если вы схватите его и оставите себе - тогда вы вор, который думает только о собственных чувственных удовольствиях. На санскрите это называется бхоги, то есть "тот, кто услаждает свои чувства". Если же вы просто проигнорируете этот бумажник, думая: "Он не мой и мне нет до него дела", то все равно поступите неправильно. Ваша вина будет заключаться в проявленном вами бессердечии. Вы могли кому-то помочь, вернув ему бумажник. Это можно сравнить с тьягой, то есть обычным отречением, которое отвергается "Гитой". Но если вы поднимите бумажник и попытаетесь найти его владельца, это сравнимо с действиями бхакты, преданного, который всегда старается использовать блага этого мира в служении Кришне, в служении подлинному владельцу кошелька.
Так что в каком-то смысле нет разницы между тем, кто ищет удовольствий, и тем, кто от всего отрекается. Истинную добродетель проявляет только бхакта.
Преп. Харт: Да, слушая о наслаждении и отречении - о том, как они, в каком-то смысле, ведут к одному и тому же, - я вспомнил одну историю из жизни греческого философа Диогена.
Прежде чем отправиться на завоевание Индии Александр Великий заглянул к своему другу Диогену. Они были старыми друзьями и уже давно не виделись, так что теперь, наконец встретившись, они очень тепло поприветствовали друг друга. Удобно расположившись на своем излюбленном ложе, Диоген первым обратился к своему беспокойному другу, который тем временем прогуливался взад-вперед: "И куда ты теперь направляешься?" Александр ответил: "Сначала я собираюсь завоевать Малую Азию". "А потом куда?" - спросил Диоген своего честолюбивого друга. Он всегда проявлял интерес к подвигам Александра. "Потом, - отвечал Александр, - я отправлюсь дальше, завоевывать Индию". "А что потом?" - спросил мудрец и услышал в ответ: "Я завоюю весь мир".
Хитровато улыбаясь, Диоген с явным вызовом взглянул на Александра и спросил: "Ну а что ты будешь делать, завоевав мир?" "А тогда, - сказал Александр, я смогу остановиться и передохнуть". Этот ответ вызвал у Диогена приступ истерического смеха. Он подозвал своего неизменного спутника, невзрачную собачку, лежавшую рядом. "Ты слышал, что сейчас сказал этот сумасшедший? - доверительно обратился Диоген к своему псу. - Завоевав мир, он собирается отдыхать. А мы уже отдыхаем и никого не побеждали - кроме, может быть, желания победить весь мир".
Затем Диоген повернулся к Александру и сказал: "Если в конце концов ты хочешь просто отдохнуть и расслабиться, почему бы тебе прямо сейчас, в этой уютной комнате, не присоединиться ко мне и к моему псу? Нам троим здесь хватит места. Зачем причинять столько беспокойств всему миру, если потом ты хочешь просто вернуться и отдыхать вместе с нами? Сделай это сразу".
Очень смущенный всем этим, Александр, конечно, ушел - но что он мог поделать? Он уже был привязан и обусловлен. Ясно, однако, что мудрец дал ему пищу для размышлений.
Сатьяраджа д.: Замечательная история. Мы согласны с ее основной идеей, но считаем, что окончательное разрешение противоречия между Александром и Диогеном - это только служение Кришне, Богу.
Преподобный Харт: Именно это я и имею в виду. Александр - это бхоги, то есть тот, кто ищет чувственный удовольствий, а Диоген - тьяги, отрекающийся от них. Требуется же, чтобы человек был бхактой, преданным.
Сатьяраджа д.: Да, суть в этом...
Преп. Харт: Может показаться, что это не очень связано с тем, о чем мы говорили, но раз уж речь зашла о "Гите", я хотел бы задать вам вопрос о йоге. Ей посвящены многие главы, а с 60-х годов нас часто приходится слышать о йоге как о заметном явлении в нашей жизни. Я знаю, что "Гита" - это один из первоисточников, в которых изложены различные системы йоги. Сейчас я почему-то вспомнил о раджа-йоге. Должно быть, это объясняется тем, что некоторые мои слушатели занимаются теми или иными формами раджа-йоги я хотел узнать, какое место отводится ей в послании "Гиты".
Сатьяраджа д.: В "Бхагавад-гите" есть описание системы раджа-йога. Однако нет ничего хорошего в том, что ваши слушатели занимаются по этой системе. А виноваты в этом, опять-таки, неавторитетные переводы и комментарии.
Сам Арджуна отвергает эту систему как слишком трудную для нынешних условий. Кришна соглашается с ним и рекомендует более простой метод, бхакти-йогу, при котором, как мы уже говорили, человек учится сосредотачивать свои чувства на Всевышнем посредством преданного служения. Этот метод, бхакти-йога, и есть высшая "раджа" йога, поскольку раджа означает "царь". Бхакти-йога - это царь всех методов йоги.