— У нее были свои плюсы. Чуть пониже подбородка.
— Я уверен, ты сказал ей, что работаешь в газете.
— Кажется, я упомянул, что продаю кондиционеры. Понятия не имею, с чего я это ляпнул. Наверное потому, что из каждого ее отверстия веяло холодом.
— Но ты их затыкал, — от смеха из глаз Джека покатились слезы. — Затыкал, затыкал и затыкал.
— Видишь ли, дама шантажировала своего мужа, а уж тот запускал руку в карман государства. А в свидетельницы она не годилась, потому что по закону оставалась его женой. Что она, по-твоему, заслуживала?
— Но я все-таки не пойму, как ты добился желаемого результата.
— Ну, мы вместе отправились в путешествие. В Неваду. И в мгновение ока милашку развели.
— Да, я помню представленный тобой расходный счет. Хорошо помню. Начальник финансового отдела едва не снял с меня скальп живьем. Ты хочешь сказать, что «Чикаго пост» заплатила за чей-то развод?
— В общем-то, да. Но зато она получила возможность выступить на суде как свидетельница обвинения.
— Умора, да и только. Если бы они знали.
— Но я же все указал в счете. Оплата юридических услуг во время путешествия.
— О Боже, мы думали, тебя замели за марихуану или что-то другое, но в том же духе. Возможно, застукали без штанов в казино.
— Вот и хорошо. Я сказал даме, что мы должны вернуться в Чикаго, чтобы пожениться. Оказалось, что я забыл захватить с собой свидетельство о рождении.
— Ты и вправду сказал, что готов жениться на ней?
— Естественно! А с чего иначе ей было разводиться? Я имею в виду, при сложившихся обстоятельствах?
— Ну, ты и мерзавец.
— Так говорил мне папаша. Короче, едва дама поняла, что разведена и вскорости должна приземлиться в международном аэропорту Чикаго, ее охватила паника. Она представила себе, что у трапа ее встретит пара молодых людей в строгих синих костюмах. И я убедил ее, что наилучший выход — отдать мне все документы, запаковать чемоданы и разъехаться в разные стороны.
— Что она и сделала?
— Что она и сделала. Все полученные материалы, включая заверенное ее подписью признание, мы, как ты помнишь, опубликовали.
— Это точно.
— Я сказал ей, что прилечу к ней в Акапулько, как только найду свидетельство о рождении.
— И что с ней стало?
— Понятия не имею. Полагаю, она до сих пор ждет меня в Акапулько.
— Да ты — страшный человек. Сукин ты сын. Флетчер, ты просто дерьмо. Но без тебя жизнь пресна.
— Зато статья удалась на славу. Не поесть ли нам?
Они склонились над тарелками с шатобрианом.[12]
— Сегодня мы уделили тебе больше места. Дали фотографию девушки.
— Благодарю.
— Пришлось, знаешь ли. У них серьезные улики, Флетч. На орудии убийства обнаружены отпечатки твоих пальцев.
— Тебе сказали об этом в полиции?
— Да.
— Пытаются настроить против меня общественное мнение. Негодяи.
— Бедный Флетч. Как будто ты сам ни разу не пользовался этим приемом. Что нам ждать дальше?
— Они рассчитывают на мое признание. Вот этого им не дождаться.
— Раз Флинн не арестовал тебя, значит, у него есть на то причины.
— Если ты посмотришь в окно справа от себя, то увидишь моего телохранителя.
— А ты не преувеличиваешь?
— Мне кажется, я уже понял, что к чему. Все было подстроено так, чтобы вина пала на первого человека, вошедшего в квартиру. Совершенно случайно им оказался я.
— И кто это сделал?
— Подозреваемых у меня двое. Но поставим на этом точку.
— Ты и раньше предпочитал не раскрывать карты до самой публикации.
— Журналистика — тонкое дело, Джек. Очень тонкое. При подготовке любой статьи ни на секунду нельзя терять бдительности. Возможны самые неожиданные повороты. Между прочим, нельзя ли мне воспользоваться вашей библиотекой? Меня интересуют некоторые жители Бостона.
— Конечно, можно. Кто именно?
— Во-первых, Барт Коннорс. Я живу в его квартире.
— Почти ничего о нем не знаю. Работает в одной из юридических контор на Стэйт-стрит. Кажется, занимается налогообложением.
— Ты не будешь возражать, если я загляну во второй половине дня, когда ты будешь на месте?
— Нет вопросов. По понедельникам и вторникам меня не бывает. Но ты, полагаю, захочешь зайти раньше.
— Да. Одному Богу известно, где я буду в следующий понедельник.
— Я наведывался в тюрьму Норфолка. Неплохое местечко, для тюрьмы, разумеется. Очень чисто. Хороший магазин. Правда, переизбыток заключенных.
— Вот почему Флинн не арестовывает меня.
— Мне думается, в редакции тебе не стоит называться своей настоящей фамилией. Издателю может не понравиться, если подозреваемый в убийстве будет пользоваться нашим архивом.