Со всеми этими оговорками, возможно, мы и вправе сказать, что данное воззрение — одна из разновидностей панпсихизма. Должен, однако, отметить, что панпсихизм не является метафизической основой моей концепции; ее основу составляет, скорее, натуралистический дуализм и психофизические законы. Панпсихизм — это всего лишь один из способов возможной реализации естественной супервентности опыта на физическом. В известном смысле, естественная супервентность задает каркас, который можно детализировать в том числе и с помощью панпсихизма.
Сам я гораздо более уверен в натуралистическом дуализме, чем в панпсихизме. Вопрос о панпсихизме представляется во многом открытым. Надеюсь, однако, что сказанного мной достаточно, чтобы показать, что возможность некоего панпсихизма должна приниматься нами всерьез: против него, как представляется, нельзя выдвинуть решающих аргументов, при том, что существуют различные позитивные доводы в его пользу.
Даже если мы готовы признать наличие переживаний у очень простых систем, идея о том, что вся информация связана с опытом по-прежнему могла бы причинять определенное неудобство. Скажем, создается впечатление, что информации, имеющейся в сознательном опыте соответствует лишь небольшая часть информации, которая когнитивно обрабатывается людьми. Не является ли попросту фактом то, что большинство наших процессов обработки информации бессознательно?
Если неограниченный двуаспектный принцип верен, то ответ, предположительно, состоит в том, что вся эта «бессознательная» информация реализована в опыте — но только не в моем опыте. К примеру, если с одним из моих нейронов связан какой-то опыт — подобно тому, как он связан с термостатом — то нам не следовало бы ожидать, что он будет частью моего опыта, так же как мы не ожидали бы, что мой опыт претерпит радикальную трансформацию при замене этого нейрона на маленького сознающего гомункула. Сходным образом опыт может быть связан и с различными «бессознательными» подсистемами в мозге, занимающимися обработкой информации, — но соответствующие опытные переживания принадлежат другому субъекту. В мозге имеется много различных систем обработки информации, и та, что соответствует мне — быть может, это система, делающая какую-то информацию доступной для определенного рода глобального контроля и отчета — есть лишь одна из них. Я не мог бы ожидать прямой доступности для меня переживаний других систем, так же как я не жду прямой доступности для меня переживаний других людей.
Кто-то мог бы проявлять беспокойство и по поводу всех относительно сложных систем обработки информации, которые существуют в мире и которые можно найти где угодно, от моего проигрывателя компакт-дисков до моего желудка. Можно ли считать, что все они являются сознательными индивидами, наделенными сложными переживаниями? В ответ стоит заметить, что эти системы лишены даже подобия когерентной когнитивной структуры, присущей нашей системе, так что любые связанные с ними переживания скорее всего совершенно непохожи на наши. Если, к примеру, с проигрывателем компакт-дисков связаны какие-то переживания, то они, скорее всего, сводятся лишь к «плоской» структуре битов; и если информация, имеющаяся в моем желудке, связана с опытом, то нет оснований считать, что этот опыт соответствовал бы тому, что трактуется нами как ментальное начало. Имеющиеся у нас разновидности опыта возникнут лишь при формировании эволюцией таких систем обработки информации, которые обладают сложными, когерентными когнитивными структурами, отражающими богатое представление о внешнем мире. Вероятно, лишь очень ограниченная группа субъектов опыта обладала бы психологической структурой, требующейся для того, чтобы можно было с полным на то основанием считать их агентами или личностями.
Тем не менее столь значительная пролиферация опыта, особенно в пределах одного мозга, могла бы быть причиной дискомфорта. Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что при наличии некоего информационного пространства обычно не составляет труда отыскать множество несколько иных информационных пространств — для этого нужно лишь по-другому индивидуализировать релевантный каузальный путь или несколько иначе вычленить релевантные эффекты («различия», производимые информацией). Должны ли мы предполагать, что вокруг всех этих информационных пространств витают различные группы переживаний? Если так, то процессы в моей голове могли бы порождать множество очень близких, но в чем-то и разнящихся феноменальных родственников!