Это привело бы к картине мира как мира чистой информации. Каждому фундаментальному параметру такого мира соответствует информационное пространство, и при допущении физикой реализации этих параметров реализуется и информационное состояние соответствующего пространства. Пока эти информационные состояния соотносятся друг с другом надлежащим образом, все будет, как должно. Согласно этой картине мира, сказать тут больше нечего. Кроме информации, ничего нет.
Именно так я понимаю мир, где «все из бита». Эта концепция не лишена какого-то странного очарования: мир как чистый информационный поток, где нет никакой дополнительной субстанции. (В некоторых вариациях этой концепции может допускаться также пространство — время как элементарный каркас с внедренными в него информационными пространствами; в других версиях само пространствовремя рассматривается как то, что конституируется отношениями информационных пространств.) Мир есть всего лишь мир элементарных различий, а также каузальных и динамических соотношений между ними. Согласно этой концепции, ошибочным было бы пытаться сказать о мире что-то еще.
С этой картиной мира связаны две главные проблемы. Первая идет от самого сознания. Кажется, что в нем есть что-то выходящее за пределы чистого информационного пространства. Феноменальные свойства имеют внутреннюю природу, не исчерпываемую их расположением в информационном пространстве, и возникает ощущение, что чисто информационное видение мира не оставляет места для этих внутренних качеств.
Вторая проблема состоит в неочевидности когерентности понятия чистого информационного потока. Может возникнуть чувство, что при такой картине миру слишком уж недостает субстанциальности, чтобы быть миром. Могут ли существовать элементарные различия, не фундированные различиями какого-либо качества, лежащего в их основании? Правдоподобным могло бы казаться утверждение, что каждое конкретное различие в мире должно основываться на чем-то, то есть быть различием чего-то.
Эта проблема тесно связана с проблемами концепции «чистого каузального потока», которая обсуждалась в главе 4 (с. 197), вариацией на тему которой является данное воззрение. Та концепция лишала мир всех внутренних свойств, оставляя мир каузальных отношений, в котором, как казалось, ничто не производит каузальную работу. Данная концепция может выглядеть несколько лучше, допуская информационные состояния, соотносимые каузальными отношениями, хотя примечательна несубстанциальность этих состояний, просто отличных друг от друга и лишенных собственной природы. Кому-то могло бы показаться, что эта картина мира, лишенного внутренней природы, вообще не является картиной мира.
В самом деле, можно было бы попробовать доказать, что информационные пространства должны иметь какую-то дополнительную природу. Два фундаментальных свойства могли бы иметь однотипную информационную структуру, будучи, к примеру, реальными величинами в континууме. Если физика — это чистая информация, то ничто не позволило бы различить существующие образцы двух этих информационных пространств. Но какое-то различие между ними должно быть, так как два этих свойства задействованы в разных законах и производят разные воздействия на другие характеристики мира. Поэтому для их различения должны иметься дополнительные параметры; параметры, выходящие за пределы чистой информации. Кажется, что для этого нужно какое-то внутреннее качество.
Эти проблемы можно было бы попробовать разрешить самыми разными способами. Можно было бы сказать, что вторая проблема все же не является фатальной и удовлетвориться физикой чистой информации; а затем можно было бы попытаться инкорпорировать феноменальные свойства, представив их неким образом закономерно связанными с этой информацией. Альтернативный путь предполагает решение второй проблемы допущением внутренних свойств, фундирующих физические информационные пространства, что же касается первой проблемы, то она решалась бы введением феноменальных свойств по независимым соображениям.
Наиболее интригующей стратегией, однако, была бы попытка одновременного решения двух проблем. Первая проблема предполагает, что феноменальные свойства демонстрируют наличие у нас непосредственного знания о некоей внутренней природе мира, не охватываемой чистой информацией; вторая — что мы можем нуждаться в какой-то внутренней природе мира для фундирования информационных состояний. И в таком случае могло бы оказаться, что внутренняя природа, требующаяся для фундирования информационных состояний, тесно связана с той внутренней природой, которая открывается нам в феноменологии. Не исключено даже, что одна конституирует другую. Тогда мы получаем на выходе экономную и элегантную онтологию, и одним ударом решаем обе проблемы.