В случае сугубо естественной супервентности онтология оказывается не столь прямолинейной. Контингентные законосообразные связи связывают различные черты мира. В общем, если В-свойства лишь естественно супервентны на A-свойствах в нашем мире, то мог бы существовать мир, в котором наши A-факты не сопровождались В-фактами. Как мы видели раньше, после того как Бог зафиксировал все A-факты, он должен был бы поработать еще, чтобы зафиксировать В-факты. В-факты дополнительны к A — фактам, и их наличие означает появление в мире чего-то нового.
Помня об этом, мы можем дать точную дефиницию широко распространенного учения материализма (или физикализма), согласно утверждениям которого, как обычно считается, все в мире имеет физический характер, или в нем нет ничего сверх физического, или физические факты в известном смысле исчерпывают все факты относительно этого мира. На нашем языке, материализм верен, если все позитивные факты об этом мире глобально логически супервентны на физических фактах. Это отдает должное интуитивной идее о том, что если материализм верен, то фиксация Богом всех физических фактов об этом мире фиксирует все факты о нем.
(Или хотя бы фиксирует все позитивные факты. Ограничение позитивными фактами требуется для гарантии того, чтобы миры с добавочными эктоплазмическими фактами не препятствовали материализму в нашем мире. Негативные экзистенциальные факты, такие как «ангелов не существует», не являются строго логически супервентными на физическом, но их несупервентность вполне совместима с материализмом. В известном смысле для фиксации негативных фактов Бог должен не только зафиксировать физические факты, но также провозгласить: «И это все». При желании мы могли бы добавить второпорядковый факт «и это все» к супервентностной основе в дефиниции материализма; в этом случае можно было бы избавиться от ограничителя, указующего на позитивные факты.)
Согласно этой дефиниции, материализм верен, если все позитивные факты, касающиеся нашего мира, выводимы из физических фактов[34]. Иными словами, материализм верен, если в любом логически возможном мире W, физически неотличимом от нашего мира, все позитивные факты, имеющиеся в нашем мире, имеются также и в W. Это, в свою очередь, эквивалентно тезису, что любой мир, физически неотличимый от нашего, содержит копию нашего мира в качестве своей (собственной или несобственной) части, — эта дефиниция интуитивно кажется верной[35]. (Сказанное соответствует дефиниции физикализма, данной Джексоном (Jackson 1994), критерий которого состоит в том, чтобы всякая минимальная физическая копия нашего мира являлась копией simpliciter нашего мира[36].)
В главе 4 я обсужу эти вопросы гораздо более подробно, и там мы получим новое подкрепление этой дефиниции материализма. Кто-то мог бы возразить против использования идеи логической возможности, а не возможности tout court, или «метафизической возможности». Эти люди могут заменить в данной выше дефиниции логическую возможность на метафизическую возможность. Позже я покажу, что это одно и то же.
2. Редуктивное объяснение
Выдающийся прогресс науки на протяжении последних нескольких столетий дал нам серьезное основание считать, что в мире имеется лишь очень немного глубоких тайн. Кажется, что практически любой естественный феномен, возвышающийся над уровнем физики микромира, в принципе можно объяснить редуктивным способом, то есть объяснить его исключительно в терминах более простых сущностей. В этих случаях, при наличии надлежащей характеристики низкоуровневых процессов, мы получаем объяснение и соответствующего высокоуровневого феномена.
Хорошей иллюстрацией этого являются биологические феномены. Размножение можно объяснить через описание генетических и клеточных механизмов, позволяющих организмам порождать другие организмы. Адаптацию можно объяснить через описание механизмов, приводящих к надлежащим изменениям внешней функции в ответ на стимулы, идущие из окружающей среды. Сама жизнь объясняется объяснением различных механизмов, вызывающих размножение, адаптацию и т. п. Как только наши низкоуровневые истории становятся в достаточной степени детализированными, ощущение глубокой тайны исчезает: феномены, которые должны были быть объяснены, получают свое объяснение.
34
Не исключено, что мы должны использовать более сильную дефиницию логической супервентности, и тогда материализм истинен, если все позитивные факты о всех естественно возможных мирах вытекают из физических фактов об этих мирах. Возьмем мир без эктоплазмы, в котором нефизическая эктоплазма является тем не менее естественной возможностью, — быть может, он возник бы при несколько иных случайных флуктуациях. Кажется, что мы вправе сказать, что в таком мире материализм ложен или, по крайней мере, истинен лишь в слабом смысле.
35
Для этой эквивалентности мы нуждаемся в правдоподобном принципе, что если мир
36
Сказанное также приблизительно соответствует дефинициям Хоргана (Horgan 1982) и Льюиса (Lewis 1983b), но, в отличие от последних, не опирается на несколько туманное понятие «чуждого свойства» для исключения эктоплазматических миров из списка релевантных возможных миров.