Коля молчал.
— Мы сделаем так, — снова подпрыгнул замдиректора, но обратно не сел, а повис, отразившись в настольном стекле, — лаборантку оформим художником, а вас — лаборантом. На семьдесят, — пояснил замдиректора.
Коля смотрел на замдиректора.
— Идет, — твердо сказал замдиректора и уперся спиной в спинку кресла.
«Черт с ним, пусть семьдесят, — подумал Коля, — сейчас это не самое важное, сейчас нужно соглашаться. Хоть это уже и черт знает что такое, но... черт с ним».
— Хорошо, — сказал Коля, — раз нельзя иначе, пусть так.
— Ну как, Клавдий Петрович, — ласково кивнул замдиректора, — пойдем на такое преступление? Нарушение законности, хе-хе.
Очки меланхолически блеснули.
— Хорошо. Идет, — сказал замдиректора, — значит, оформляемся.
— Здесь у меня вот одно, — сказал Коля, — у меня видите ли книжка, — он затянулся сигаретой, — у меня тут записей много. Я хотел бы объяснить, прежде чем в отдел кадров...
— А что такое? — насторожился замдиректора.
— Видите ли, у меня там разные записи: и маляр, и монтер... Я, видите ли, работал художником, а уж таким образом платили. Я хочу сказать, что за разовую работу... А эти записи... Это потому, что они не могли платить... Так вот...
— А-а! Понимаю, понимаю! — замахал руками замдиректора. — Это я знаю... Это... у художников... Да, дайте-ка вашу книжку. Вот так.
Стекла блеснули. Оттуда появилась рука в сером рукаве и приняла книжку.
— Ну как, как, Клавдий Петрович? — торопил замдиректора. — Оформляем товарища?
Очки грустно кивнули на стол.
— Идет, — утвердительно сказал замдиректора и взял со стола зажигалку. — Ну вот, оформляйтесь и приступайте к работе, а в курс дела я вас введу. Значит, оформляемся.
— А остальное как всё? — поинтересовался Коля. — Какая работа?
— Работа такая, — опять подпрыгнул замдиректора и твердо посмотрел на Колю. — Юбилей, — значительно сказал замдиректора и поставил зажигалку стоймя на стекло. — Понимаете?
— Не совсем, — сказал Коля.
— Ясно, — сказал замдиректора, — десять щитов и одиннадцатый. Понятно?
Коля молчал.
— Заглавный, — сказал замдиректора.
— Простите, я все не пойму, — сказал Коля, — выставка, что ли?
— Ну! — радостно крикнул замдиректора. — Выставка, юбилей!
— Ага! — сказал Коля. — И это всё?
— Хе-хе! Нет, не всё: это сначала, на сегодняшний день.
— То есть как — на сегодняшний день? — испугался Коля.
— Ну, так сказать, в свете очередных задач.
— А-а, — сказал Коля, — а потом?
— О! Потом. Потом, — строго сказал замдиректора, — текущая работа. В чем она заключается? — Замдиректора посмотрел на Колю, помолчал.
Коля тоже молчал.
— Ну, во-первых, она заключается в оформлении стендов в музее, поскольку в НИИ имеется музей, а в нем, соответственно, стенды. А в чем заключается оформление стендов? — спросил замдиректора и сам себе ответил: — Оформление стендов заключается в расположении экспонатов и написании табличек к ним. И к стендам тоже. Понятно? А кроме стендов будете писать объявления, ну там собрание или еще что-нибудь там; еще стенгазету оформлять (это к датам). Вот еще наглядная агитация у нас хромает; есть у нас такая мечта. Ну вот. — Замдиректора мягко накрыл зажигалку ладонью.
Коля задумался.
«Многовато работы, — думал Коля, — просто бессовестно, чтобы все это за семьдесят рублей. Ну да ладно, не в этом дело, деньги — не главное».
— А вот как у нас с рабочим днем? — спросил Коля. — Как рабочий день? Нормирован или нет?
— Это — да. Это... нормирован. Рабочий день у нас нормирован. С девяти пятнадцати и до восемнадцати ноль-ноль.
— Ну а если я, например, всю работу переделаю, то смогу после этого свободно ходить? Ну, не совсем свободно, а так: есть работа — хожу, нет — нет.
— Нет, так нельзя, — сказал замдиректора, — это нельзя. Вы сами подумайте: вы же в коллектив вступаете. У нас борьба. Фронт. Мы боремся. Если вы так быстро работаете — хорошо. Значит, производительность, рост. И вообще, вы не беспокойтесь: без работы не останетесь, найдем работу. Нам еще альбомы выпускать надо — будем альбомы оформлять.
— И кроме того трудовая дисциплина, — раздалось со стороны очков, — коллектив и дисциплина. Мы ведь боремся за звание, Николай Николаевич.
— Ну что ж, — тяжело вздохнул Коля, — очень жаль. Я так не могу. На семьдесят рублей я согласен, но чтобы все время... Нет, я так не могу. — Коля встал.
— Вы подумайте! — крикнул вдогонку замдиректора.
Коля вышел на Большой проспект. Дворники посыпали солью тротуары, и под ногами разъезжалась какая-то каша. Было светло, но солнце уже куда-то ушло, и улица стала безразлична.