— Я картину видел, — задумчиво сказал участковый, — кино. Там испанского художника показывали. Так он себе свечки вставлял. В шляпу. И при таких условиях рисовал картину. Вы не в Испании живете. Вам государство комнату предоставило, электроэнергию; так что это всё отговорки.
— Может, кто-нибудь и может при лампочке, а я не могу: лампочка меняет цвет, — возразил Коля, чувствуя, что ввязался в бесполезный спор.
— Всё — отговорки, — махнул капитан. — Не можете при лампочке, устраивайтесь на сменную работу, на вечернюю. Не наше дело. Ваши картины нас не касаются.
— Но поймите, — убедительно сказал Коля, — я в свободное время не могу. Я так не могу. И не только потому, что темно, а потому, что творчество требует много времени, практически всего. Я не могу терять время на другую работу.
— Работа не главное, — отрезал Бибиков, — для нас главное — штамп в паспорте. Настоящие художники в паспорте штамп имеют. От Союза художников. Вот, устраивайтесь в Союз художников, я не возражаю.
— Из него художника не получится, — вмешался рыжий старшина, — видел я его творчество. Мне его соседка показывала его картины: никуда не годятся.
Коля пожелтел.
— Много вы понимаете! — крикнул он. — И какое вы имели право входить в мою комнату?
— Да, это не нам с тобой решать, — строго сказал Бибиков старшине. — Мы дипломов не выдаем: наше дело — штамп в паспорте. Ну вот, что, — сказал он, обращаясь к Коле. — Мы с вами дискуссий проводить не будем. Спорить не будем. Вам кажется, что вы работаете, а нам не кажется. По существующему положению вы — тунеядец.
— Но почему?.. — начал Коля.
Но Бибиков прервал:
— Потому.
Он достал из ящика стола глянцевитый бланк и аккуратно заполнил его.
— Распишитесь.
Коля взял поданный ему документ. Он посмотрел на документ, посмотрел на Бибикова и положил бумагу на стол.
— Я этого не подпишу, — тихо сказал Коля.
— Нет, нет, — не расслышал Бибиков, — вам это... подписать.
— Я не подпишу, — повторил Коля.
Бибиков, пораженный, приподнялся над столом.
— То есть как не подпишите?
— Я не обещаю устроиться на работу, — сказал Коля, — я не буду устраиваться, — сказал Коля, — я не подпишу.
Бибиков от удивления даже закашлялся. Такого случая в его практике еще не было. Всякое бывало: бывало, что устраивались, бывало, что нет, бывало, что устраивались и через месяц увольнялись, бывало, что давали подписку и исчезали, а потом много времени спустя объявлялись со штампом, — всякое бывало, но такого, чтоб отказались дать подписку...
Бибиков растерялся...
А Коля надел шляпу, сказал «До свидания» — и вышел.
Коля вышел в тамбур, потом в холодный тамбур, потом на улицу; а на улице было тепло.
«Как потеплело», — подумал Коля и расстегнул пальто.
— Что это вы, батенька, выходя на улицу, расстегиваетесь, — раздался над ухом хриплый бас Александра Антоновича.
Коля посмотрел на Александра Антоновича, вздохнул и застегнулся.
— Что, голубчик? — встревожился Александр Антонович. — Что, серьезно дело?
— Да, — сказал Коля, — серьезно.
— Что, подписка?
Коля глотнул морозный воздух, кивнул.
— Как, взяли?
— Нет, я не дал, — сказал Коля, — не дал. Только боюсь, что это еще все ухудшит.
— Да, завал, — сказал Александр Антонович, не найдя для этого случая никакого старинного слова.
Коля задумался. Александр Антонович принялся было его утешать, успокаивать, но спохватился, торопливо попрощался и уехал к Pauline.
Коля постоял на остановке и в раздумье побрел на Тринадцатую линию.
Что же это? — подумал Коля. Ведь это черт знает что! Ведь я ж не преступник, не хулиган... даже не пью. За что же меня?
А ведь, в сущности, и правда, за что? Живет художник. Никого не трогает, не хулиганит, не пьет. Вот только курит и даже, пожалуй, слишком. Но и курит у себя в комнате, а не в кухне или в коммунальной уборной. Соседям не мешает, всякую вредную музыку ночами не крутит. Материальных благ?.. Верно, не производит...
Бибиков говорит: «Духом сыт не будешь». Это правда. Но он, Коля, о сытости и не помышляет — «Человек выше сытости!». А, собственно, кто такой этот Бибиков? Так, капитан, участковый инспектор. Нет, конечно, может быть, это и нужно, но вот Коля... Ведь он в общем-то важную работу выполняет. Ведь у него, по сути дела, целая школа! И теперь, когда сделано уже так много... Коля споткнулся... Какой-то Бибиков! Какой Бибиков? Тут открытие, понимаете, эврика! Фактически новый живописный язык.
Коля ничего для себя не требует. Государство берет с него невысокую плату за комнату, и спасибо. Необходимые для жизни средства Коля всегда заработает (как Мартин Иден). Будучи в этих средствах экономен, приложит все усилия, чтобы...