Он опустил голову. Драко аккуратно обнял его и начал раскачиваться. Они сидели в полной темноте на лестнице и молчали. Одному стало легче оттого, что он впервые открылся. Второму гораздо тяжелее, потому что он не знал, что бывает так больно.
Весь день за работой Драко обдумывал ситуацию. Он почему-то невзлюбил Фреда, обозвав его предателем, ведь тот оставил брата одного. В этом беззаботном нестрашном мире, где нет войны, где можно бесконечно дурачиться и шутить, любить и плевать на устои общества. В этом самом мире хороший парень Джордж подыхал от любви и тоски по брату, который бесхитростно погиб под обвалом камней.
После закрытия магазина оба, не сговариваясь, спустились в подсобку и открыли пару бутылок недорогого вина. Драко по собственному опыту знал, что от прошлого не спасают ни зелья, ни алкоголь, ни работа до изнеможения. Но почему-то стало легче.
Они разошлись глубоко за полночь, не сказав ни слова. Не испытывая неловкости, но безмерно благодарные друг другу. Один за легкость, наступившую впервые, другой за ощущение себя человеком из-за испытанных эмоций.
Но больше всего Драко был благодарен за другое. Ведь оказалось, что неважно, кого любить — важно хотеть любить. Даже Дракона.
========== 5 глава ==========
Если бы Рон знал, что идея переночевать в Норе и оттуда отправиться прямо на работу выйдет ему настолько боком — остался бы на съемной квартире. Маминой стряпни захотелось? По родным соскучился? Да лучше уныло жевать пряник и запивать его молоком из бутылки, чем выслушивать то, что он выслушал с утра! А все Джинни-предательница, сестренка младшая! Вот зачем ей это было нужно?
— Мама, а Рон тебе говорил, что ушел из Академии и теперь работает с Джорджем? — наливая себе кофе, как ни в чем ни бывало, спросила она.
Рону захотелось уменьшиться и спрятаться за стаканом с соком. Сейчас начнется! Слишком сильно мать гордилась его решением идти в Аврорат, чтобы легко смириться с его решением бросить Академию. Рон до сих пор не признавался, пытаясь оттянуть неизбежный скандал.
Мама отложила в сторону лопатку, которой переворачивала блинчики, повернулась к младшему сыну и уперла руки в бока.
— Как с Джорджем? В магазине? Рон, немедленно скажи, что Джинни ошиблась! Это такой почет, такая честь — быть аврором! Вы с Гарри так этого хотели! Мы так гордились тобой! Артур, ты слышал?
Рон по опыту знал, что сейчас лучше промолчать и дать буре пронестись над головой. Но ему почему-то показалось очень важным отстоять свое решение. Он бросил беглый взгляд на молчащего отца, глубоко вздохнул…
— Мам. Ну не мое это. Я просто понял, что не мое. Наборолся я уже со злом, по лесам набегался. Если Гарри хочет — пусть становится аврором. А я не могу, понимаешь? Навоевался!
Зря он это сказал. Знал же, что с мамой спорить нельзя, когда она вот так смотрит. И плевать ей, что ему уже не двенадцать, и что он тоже вроде как герой Магической Британии.
— Рональд Уизли, как ты мог принять такое решение, не посоветовавшись с родителями?! Мы — твоя семья, в конце концов! Мы с папой не можем позволить тебе испортить свою жизнь. Папа так мечтал, что ты станешь аврором! Может быть, еще не поздно вернуть документы? Папа может поговорить с кем-нибудь… Артур, что ты молчишь? Хоть ты ему скажи! А ты смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Ты хоть с Гермионой посоветовался? Мне казалось, она положительно на тебя влияет, не понимаю, как она позволила… А почему ты без нее?
— А они расстались, — вставила свои пять кнатов Джинни, облизывая ложку с повидлом.
Впервые в жизни Рон захотел треснуть ябеду по голове. Кто просил ее выкладывать матери информацию, которая ее, Джинни, вообще не касается? Мама нащупала за спиной стул, тяжело опустилась на него.
— Рон, что происходит? Что ты натворил? Как ты мог? Ушел из Академии, поссорился с Гермионой… Я думала, вы вот-вот поженитесь. Рон! Я тебя не узнаю. Артур, может, его в Мунго отвести?
Рон понял, что с него хватит. Если он останется, наговорит такого, о чем потом пожалеет. Лучше он в магазин пойдет, там хоть с Малфоем можно поругаться — полегчает.
— Все, спасибо, — он поднялся из-за стола, аккуратно сложил салфетку и отодвинул тарелку.
— Рональд Уизли, мы не договорили! Вернись за стол и доешь свой завтрак! — громко крикнула мать.
— Наелся, — зло бросил он и, на ходу накинув пиджак, подошел к камину, ступая в зеленое пламя. Кажется, мама что-то кричала вслед, отец ее успокаивал, Джинни смеялась… Черт, иногда его совсем не радовало быть частью большой семьи!
Суета магазина, где как в муравейнике все было подчинено особому четкому ритму, где сновали от прилавка к прилавку посетители — дала ему возможность забыться. Здесь не было места личным переживаниям — на них просто не оставалось времени. Здесь нужно было улыбаться, отвечать на вопросы, следить, чтобы канареечные помадки не исчезали в карманах толпящихся у прилавка мальчишек, расставлять по полкам коробки и таскать ящики с фейерверками. Даже с Малфоем они успели перекинуться всего несколькими колкостями. Рон только и видел мелькающую среди полок белобрысую макушку, а потом Малфой и вовсе куда-то подевался.
В зале заканчивались упаковки с кормом для клубкопухов, и Рон спустился в подсобку. Среди стеллажей и коробок примостился Малфой, который вместо того, чтобы работать, смотрел на исписанный лист бумаги и грыз перо. Его волосы были взлохмачены, он нервно постукивал пальцами свободной руки по столу, а скользящий между полуоткрытыми губами кончик пера вызвал у Рона какие-то смутные мысли, которые тот поспешил отогнать.
— Что, Малфой, буковки в слова сложить не можешь? Перенапрягся?
Тот опасливо оглянулся, покраснел, поспешно смял листок и бросил его в корзину. Судя по количеству бумажных шариков, лежащих в корзине и вокруг, этот черновик был не первым. Что же он такое пишет, а?
— Уизли, — Малфой казался внешне спокойным, но под глазом дергалась жилка, а пальцы нервно сжимали перо, — ты, кажется, зашел сюда за чем-то нужным? Так бери это нужное и проваливай. У меня обед. И чем я в этот обед занимаюсь — не твое дело, понял? Давай, иди отсюда, грамотей нашелся! Сам-то буквы не забыл еще?
Рон фыркнул и, подхватив коробку с кормом, вышел в заполненный покупателями зал. Короткая перепалка с Малфоем подняла ему настроение, и он даже принялся насвистывать новый мотивчик «Ведуний», быстро расставляя коробки. Джордж был всегда недоволен нерасторопностью, и неважно, кто медлил, брат или Малфой — доставалось за расхлябанность одинаково. Впрочем, к чести Малфоя, ему — реже. А сейчас можно было схлопотать по полной. С Джорджа станется и из жалования вычесть.
В магазине было не протолкнуться. Горячая пора — преддверие рождественских каникул, к которым, к большому удивлению Рона, люди начинали готовиться уже с начала декабря. Пока в «Ужастики» закупались взрослые, готовые выкладывать звонкие монеты за фейерверки и разномастные подарки для домочадцев. А вскоре здесь будут сновать школьники, прибывшие домой на каникулы. Им понадобятся блевательные батончики, удлинители ушей и прочие мелкие шалости, в изобилии выставленные на витринах.
Наконец суматошный день подошел к концу. Сегодня была очередь Рона закрывать магазин и выбрасывать накопившийся мусор. Он в последний раз проходил между стеллажами, подмечая мысленно дела на завтра, когда заметил небольшой шарик скомканного пергамента, закатившийся под шкаф. Кажется, на таком пергаменте писал сегодня Малфой. И почерк похож…
Конечно, Рона учили, что чужие бумаги читать нехорошо. Но бисерные, аккуратные буковки показались такими притягательными, что Рон не устоял перед искушением узнать, о чем Малфой писал так долго, что не успел даже толком пообедать. Некоторые строчки были зачеркнуты, словно Малфой никак не мог найти нужных слов. Воровато оглядевшись по сторонам, Рон развернул письмо.