– Это ты сейчас про Рудольфуса и Рабастана? – на всякий случай уточнил Гарри. – Однако, намёки у вас, лорд Малфой.
– А Салазар их там знает, – Малфой равнодушно пожал плечами. - Я про них троих много знаю, а слышал ещё больше интересного. Не все даже повторять хочется, особенно в приличной компании.
– Воспоминания на бочку, – тут же потёр руки Гарри Поттер. – То есть, сперва в колбу, а потом в омут памяти. Со своей стороны, могу поделиться незабываемой картиной, когда я эту новость сообщил твоей двоюродной бабке Вальбурге. Я себе даже уже отдельный альбом, то есть полочку, для подобных моментов завёл. На дождливый день.
– Подожди, а как Люциус смог попасть в Лестрейндж-менор? – Гермиона непонимающе нахмурилась. – Их же род официально оборвался, я даже в Гринготтс узнавала. На всякий случай, а то мало ли что. Мне сказали, что особняк и владения опечатаны, а наследников у Лестрейнджей нет.
– На самом деле, тебе могли только сказать, что официальных наследников нет, – мягко улыбнувшись, поправил её Драко, и молодая женщина настороженно нахмурилась.
– Ты имеешь ввиду, что у них могут быть незаконнорожденные? Но ведь знать подобное просто невозможно, на ваших семейных гобеленах они не отражаются. Уж кто, а я-то знаю. И их нужно добавлять вручную.
– Совершенно верно, – Драко согласно кивнул. - Правда, есть маленькое «но»… Если род официально прервался, то есть, законнорожденных наследников больше нет, то в момент их совершеннолетия, на гобелене вполне могут появиться имена незаконнорожденных детей мужского пола. Если таковых не имеется, но есть особи женского рода, то появятся они.
– Я такое не знала, – мисс Грейнджер нахмурилась. – А возраст совершеннолетия, конечно же, потому что достигнувшие его дети могут принимать решения самостоятельно.
– Совершенно верно, – Малфой одобрительно кивнул будущей супруге. – А поскольку род официально прервался, то больше ни один мёртвый патриарх не имеет права слова. Магия берет верх и возрождает род через какую-либо доступную ей кровь. Иногда, могут даже появиться внуки или правнуки какого-нибудь активного патриарха из прошлого. Есть только одно требование: это должен быть волшебник. В нашем мире прежде никогда не приходилось прибегать к подобному, и всегда находилась кровь кого-нибудь законного где-нибудь. Или, скажем, второй сын дочери рода. Но чтобы отрезало начисто, это очень редко. А вот род Лестрейнджей под раздачу попал. Но ты ведь понимаешь, что оба братишки монахами никогда не были, и не всех, с кем развлекались, они убивали.
– Я только не понимаю, – Гарри задумчиво почесал лоб и поправил очки. – Почему ни одна из этих женщин, которые всё-таки оставили себе такие сомнительные сувениры, до сих пор не сделали клейм на имя.
– Это как раз понятно, Гарри, – отмахнулась от него Грейнджер. – Здесь причин много, а вот симпатии к роду ноль. На месте этих женщин, я бы тоже пожелала имени Лестрейнджей кануть в лету, а последним представителям рода навечно гореть в аду. Мы же помним, о каких сомнительных представителях разновидности человека говорим.
– Именно поэтому имена возможных наследников появятся только в момент их совершеннолетия. Пока же есть небольшой намёк: на гобелене проросли два «ростка», исходящие из имён обоих братьев. А официальным опекуном рода считается мой отец, через родство матери и Беллатрикс.
– Теперь понятно, почему Люциус имел возможность развлечься сегодня, – кивнул Гарри.
– Ну, почему же только Люциус? – Малфой обиженно поджал губы. – Мы вместе пошли, я получил намного больше удовольствия, чем отец. Правда, основным праздником для него сегодня утром была реакция Абраксаса. Тут мне до него, как до свободы из Азкабана без палочки.
Гарри задумчиво переводил взгляд с Гермионы на Драко. Когда он начал себя чувствовать рядом с ними лишним? Точнее, когда он опять начал чувствовать себя лишним рядом с Грейнджер? Гарри теперь прекрасно был осведомлён, что большинство учащихся других факультетов в школе считали его и Гермиону парой. Только Гриффиндор знал, что они всего лишь друзья, а с какого-то момента Грейнджер начала поглядывать на Рональда Уизли.
Теперь ему казалось, что ни умный Рейвенкло, ни хитрый и рассудительный Слизерин просто не могли поверить в подобное. Они элементарно не видели логику за таким решением Грейнджер или его самого. Теперь, хладнокровно глядя в прошлое, не понимал и сам Поттер. А ещё больше он не понимал, каким образом был настолько слеп. Неужели в школьные годы он был до такой степени поверхностным, что обращал внимание только на гладкие, блестящие волосы и внешность ведьм? Впрочем, его первая любовь ведь была с Рейвенкло.
Гарри много раз встречал Чжоу Чанг за последние годы. Теперь девушка уступала Гермионе Грейнджер практически во всём. Нынешний министр магии вообще больше не уступала ни одной из своих бывших сокурсниц ни внешностью, не умением одеваться, ни лоском или изысканностью манер. Неужели в школе они все были слепы?
Он сам, вечно бегающий за «вылизанными» девчонками, хотя потом переключившийся на Джинни Уизли. Впрочем, в Джинни он видел уже большую и дружную семью и то счастье семейного очага и любви, которых был лишен в детстве. Был ещё и Рон, все время поглядывавший на пышные формы рано оформившейся Лаванды Браун.
Гермиона начала привлекать внимание парней Гриффиндора намного позже, хотя тот же более опытный Виктор Крам обратил на неё внимание ещё на четвёртом курсе. А может, не один болгарин разглядел незамеченный ими всеми потенциал маленькой волшебницы? Теперь начальник Аврората начинал подозревать, что многие чистокровные видели, какое сокровище расцветает у них под носом. А по всем признакам выходило, что и Люциус Малфой, и его сын обратили на Гермиону внимание ещё перед вторым курсом. Или, Драко ещё с первого? Теперь уже Гарри Поттер однозначно кусал локти, хотя Джинни он всё-таки любил.
Правда, в свете подобных размышлений, Гарри как-то недавно подошел к портрету Альбуса Дамблдора и прямо спросил:
– Скажите, профессор, если бы меня воспитывали не Дурсли, привившие только одну единственную цель: найти любящую семью и иметь много детей, чтобы никогда не быть одиноким, а любящий человек… Например, тот же Сириус Блэк, чистокровный, получивший с детства все навыки распознавать потенциально сильных волшебниц, в конце концов, просто сердцеед и опытный мужчина. Посоветовал бы мне Сириус обратить внимание на Гермиону?
– А сам ты что думаешь, мой мальчик? – Альбус Дамблдор нахмурился.
– Сам я думаю, что к тому моменту, когда он мог мне что-что посоветовать, Сириус уже видел, что вы поощряете внимание ко мне Джинни. Замечал, что опять же вы все толкаете Гермиону к Рону. И просто промолчал, то ли не желая идти против ваших предпочтений, профессор, то ли считая, что поезд ушел.
Альбус Дамблдор не ответил тогда на его вопрос. Просто сперва сделал вид, что задумался, а потом вообще заснул. Больше Гарри не спрашивал об этом великого манипулятора, а вот самого себя – постоянно. Ответ напрашивался только один. Сириус Блэк был не менее опытным мужчиной, чем его собственный отец Джеймс Поттер или Люциус Малфой. А значит, сам Гарри мог бы вполне повторить историю Джеймса или Драко Малфоя. Но после драки, особенно уже имея в наличии трёх детей, кулаками действительно не машут.
- Что ж, всё ясно, а теперь позвольте оставить вас, – вернувшись в реальность из своих размышлений, проговорил начальник Аврората. Гермиона и Малфой кивнули, и через мгновение Гарри Поттер исчез в зелёном огне пламени камина. Нет, он ни о чем не жалел, но иногда задумывался, что было бы, если бы судьба когда-то рассудила по-другому.