Горы камней, песка и строительного мусора были сложены на путях и препятствовали дальнейшему продвижению. Где-то впереди, попав под луч локомотивной фары, его глаза выхватили стоявшую на заднем плане, аккурат за горой грязи и застывшего цементного раствора, «металлическую пробку». Строители того времени так называли консервационную заглушку, которую они ставили на главных входах и выходах, прежде чем покинуть заброшенную площадку.
Вот и сейчас, выйдя из кабины машиниста и, подсвечивая себе дорогу маленьким карманным фонариком, он зашагал к этой конструкции. Обогнув мусор и едва не споткнувшись о торчавший из-под земли скрученный обломок арматуры, Горг все же смог подойти на максимально близкую дистанцию и хорошенько (насколько это было возможно в такой темноте) осмотреть ее. С виду в ней не было ничего особенного: дискообразная стальная конструкция переплеталась по всей поверхности множеством крепежей и наглухо была вварена в широкие колонны, некогда предназначавшиеся для монтажа широких дверей. Диаметром почти в шесть метров, ее толщина и соответственно вес достигал таких показателей, что ни одна взрывчатка, даже самая мощная, ни один катаклизм будь то наводнение или грандиозный пожар внутри тоннеля, не был способен вскрыть ее продавить или сломать.
Оглядев ее со всех сторон, мужчина вернулся обратно в кабину. Достав и развернув в руках строительные чертежи, он внимательно оглядел все имеющиеся коммуникации, которые велись с этого места и могли бы выходить на поверхность. Помня слова старого горняка о том, что на протяжении всего пути по тоннелю были разбросаны многочисленные вентиляционные шахты, Георгий надеялся, что хоть одна из них должна была вывести его на поверхность, прямо к космическому порту, что был построен как раз над этим местом.
Желтая бумага нехотя раскрылась в его руках. Взгляд упал на бесконечные мелкие линии и стали рыскать по ним, как голодный хищник в поисках добычи.
«Где-то здесь…»
Изучив все, что было предложено этим обшарпанным и помятым куском бумаги, он наконец уперся глазами в маленький отрезок, где судя по отметкам должна была располагаться шахта лифта. Все остальное не представляло никакой ценности.
Свет фар стал угасать. Батарея ожидаемо доживала свои последние минуты и была готова полностью «сесть».
Схватив вещи, чертежи и все, что еще могло пригодиться ему на последнем отрезке пути, он выпрыгнул из кабины, побежал, освещая дорогу фонариком, к шахте лифта и тут же пропал в резко навалившейся тьме.
17
— Господи! Что с тобой сучилось?
Это зрелище привело его в шок. Около минуты он стоял как вкопанный перед больничной койкой, на которой сейчас, прямо перед его глазами, лежал Габриэль Вилль. Он умирал. Медленно и очень мучительно. Все его тело, до этого и так похожее на богомола, высохло и превратилось в скелет.
Услышав знакомый голос, глаза старика, как два бильярдных шара, повернулись и уставились на Сергея.
— Она… — тихо произнес Вилль, — Это все она. Держись от нее подальше.
— Что? — он наклонился к его рту и постарался услышать каждое его слово.
— Она пришла за мной.
— О чем ты? — все еще не понимая слов, продолжал спрашивать Сергей.
Губы старика зашевелились, но слов не было слышно. Только тяжелое дыхание вперемежку с сипением доносилось до уха Сергея.
Он выпрямился, развернулся и зашагал обратно к дверям, где в свете подвесных ламп его дожидался доктор. Он пришел с докладом по поводу его жены, которая вот-вот должна была родить ему детей.
— Простите меня, — обратился доктор и едва не был сбит идущим на него мужчиной, — Господин…
Но мужчина не хотел ничего слышать. Он вышел в коридор, схватился руками за голову и не мог придти в себя.
«Это невозможно….невозможно!»
Кричала его душа и голова сильно заболела.
— Я хотел бы отдать вам доклад. — врач осторожно подбирал слова и робко приближался к нему. — Мы обследовали вашу жену, она сейчас в сознании, поговорили с ней, и должны сказать, что она наотрез отказывается от аборта.
Сергей повернулся к врачу. Увидев это, тот осмелел и сделал несколько решительных шагов к нему, вытянув перед собой кипу бумаг, сложенных в небольшую прозрачную папку.