– Никто, – огрызнулась я. – Просто шла мимо.
– В такое время?
– Познать Бога никогда не поздно.
Он изогнул бровь. Круто. Я так не умею.
– Ты вломилась в церковь.
– Да ну? – я развела руками. – Если ты вор, не стесняйся! Считай, я ничего не видела.
Он нахмурился. Точно считает идиоткой.
Я сделала шаг назад, он – два вперёд. Серое твидовое пальто распахнулось, приоткрыв тёмно-синюю рубашку. В вороте блеснула серебряная цепочка, плотно обхватывающая горло, наподобие ошейника.
Я уже почти брякнула, до чего модными стали священники, как церковь сотряс грохот.
– К-к-крошка! Прятки л-л-любишь?
Я обмерла. В проёме выросли знакомые коренастые фигуры. Троица вальяжно направилась к нам.
Куда там бьют при самозащите? Под колено? В печень? В кадык?
– Убирайтесь! – ледяной голос Незнакомца разнёсся по залу.
Поразительное нахальство!
– Опа! Нарываешься? – главарь покрутил нож. – Чё, смелый?
– Не заставляй повторять!
Точно больной.
Они подошли, демонстративно разминая кулаки. Лица побагровели, рты скривились – громилы встали в полушаге от нас. Желваки Незнакомца заиграли от ярости.
Я глубоко вдохнула, мысленно подбадривая себя. Похоже, драка неизбежна – вызов принят, начну с заики. Туповатая физиономия так и просит фингала!
Воздух завибрировал, мгновение растянулось.
– Вон!
Одно его слово – и троицу как отбросило. С перекошенными лицами они кинулись прочь, через мгновение громил и след простыл. У меня отвисла челюсть.
Из оцепенения вывели гулкие шаги: Незнакомец направился к выходу.
– Подожди, я!..
– Как выйдешь, держись правой стороны – там автобусная остановка.
– Да погоди!..
Он скрылся за дверью. Я выскочила следом.
– Стой!
Но площадь оказалась пуста.
Домой я добралась словно в полусне. На пороге, виляя чёрным хвостом, встретил Макс, бессовестно избалованный лабрадор. Судя по влажной шёрстке – только с прогулки.
– Halò, Фиона, – долетело с кухни. – Tha mi gu math, tapadh leat?[1]
Потрепав Макса по холке, я прошла на голос.
В воздухе повеяло навязчивым ароматом духов, смесью цветов и цитруса. Из телевизора забубнили гороскоп для Дев – верит же Лиз этой ерунде!
Сама она устроилась за обеденным столом чёрт знает какой эпохи, рядом с зеркалом в резной раме, тоже антикварной, потрескавшейся ровно до той степени, чтобы быть произведением искусства, а не рухлядью.
Прижимая трубку щекой к плечу, Лиз размешала сахар, и ложка трижды звякнула о стенки чашки. Правую руку занял планшет: ногти с полосками французского маникюра постучали по экрану. Держу пари, ей достался неизвестный науке ген безупречности: на платье ни складочки, макияж идеален.
– An urrainn dhut bruidhinn nàs maille[2]? – Лиз скосила глаза и наконец заметила меня.
Ох, что сейчас будет!
«Тебя. Где. Носило?!» – одними губами отчеканила она. Я в ответ повертела подарком Аарону. Ну надо же, умудрилась не потерять!
–Аbair e![3] – Лиз жестом попросила долить ей кофе.
«Девять вечера!» – я ткнула в часы на её запястье.
Нервничая, она всегда пьёт кофе литрами – и оттого нервничает ещё больше.
Лиз отвлеклась, доставая из сумки таблетки, а я, стянув чашку, сделала громадный глоток, чем заслужила ещё один выразительный взгляд. Он задержался на моих бурых от грязи коленях – задним числом я сообразила, что смахиваю на беспризорницу.
Отложив трубку, Лиз упёрла руки в бока.
– Во что ты влипла на этот раз, Энджел?
Ну, начинается.
Голубые глаза – точная копия моих – приобрели тёмно-серый, металлический оттенок. Внешне нас не различишь: светлые волосы, тонкие губы, полупрозрачная, не терпящая солнца кожа, – но, увы, меня обделили талантом расчленять взглядом.
И почему всё лучшее достаётся первенцам?
– Так, ерунда! – я оглядела дыру на шортах. – Но в следующий раз заказывай доставку.
– И лишить тебя очередного соревнования? – она покачала головой. – Что ты устроила сегодня? Угнала полицейскую машину? Спалила Биг-Бен?
– От кого слышу! Эта штука, – я пихнула свёрток через весь стол, – хотя бы легальна?
– Разумеется, – Лиз и бровью не повела, расправляя шуршащую подарочную бумагу.
– То есть тебя не смутило, что расплатиться потребовали наличкой?
Лиз издала нечто между смешком и кашлем.
Так и подмывает спросить, что она купила у чокнутой сектантки, но отложим на потом – как и честный рассказ о злоключениях. Лучше ей не знать, что я вламываюсь в церкви и дерусь с бандитами.
Это круто даже для меня.
– Ты чокнулась вообще, ночью соваться в Ислингтон? По улицам Потрошитель бродит!