– Да, – она опустила голову, пряча взгляд в оборках рукавов, – наверное…
Её лицо вновь потемнело, и у меня лопнуло терпение.
– В чём дело, Лиз? Тебя кто-то обидел? Только скажи, и, клянусь, я сверну ему!..
– Нет-нет! Тише! Просто пообещай… Ой! – она зажала нос, на светлую ткань платья сорвались алые капли крови. – Прости, сейчас вернусь.
Она исчезла среди гостей, в поисках уборной. Я вытянула шею, намереваясь последовать за ней.
Ах!
Дрожь волной сползла по коже, мой бокал полетел на пол. Инстинктивно я обернулась.
В пёстрой толпе, среди мелькающих лиц и цветных нарядов, глаза нашли его сами: за площадкой для танцев, в тени. Высокая, напряжённая фигура в светлом твидовом пальто.
Не может быть!
Незнакомец!
Я забыла, где нахожусь. Плечом задела официанта – звякнул поднос. Тарелки посыпались на гостей, кто-то взвизгнул.
Серая спина мелькнула в человеческом потоке.
– Стой!
Растолкав людей, я достигла лестницы. Вон он, в пролёте!
– Подожди!
Я выскочила наружу, но где он? Ветер растрепал волосы, пахнуло табачной вонью – я машинально отмахнулась.
На дне сумочки ожил телефон. Сбитая с толку появлением Незнакомца – или галлюцинациями – я прочла сообщение трижды, прежде чем дошёл смысл: в паре станций отсюда вот-вот начнётся рок-концерт.
Внутренний голос напомнил о прерванном разговоре с Лиз, но договорить можно и дома, а мне эта вечеринка уже поперёк горла. Лиз я отослала: «Как ты? С меня хватит. Врежь Аарону». Она ответила коротким: «ОК».
Дорога до клуба не заняла много времени. Полгода назад я подрабатывала тут гоу-гоу[5] танцовщицей, но вылетела. Абсолютно не справедливо: подумаешь, пнула клиента! Кто бы стерпел, когда тебе суют деньги в лифчик.
Со всех сторон взвыла музыка, ей в такт заскакали беснующиеся огни. Миновав лихо отплясывающую на колонке девушку, я влилась в пульсирующий океан человеческих тел.
Рокер на сцене запел про страх смерти, взявший над ним верх. Красивое выражение – и только. Спорю, он не сталкивался ни со смертью, ни с цепенящим страхом перед ней.
– Саманта? – кто-то хлопнул меня по плечу.
– Обознался, – бросила я, протискиваясь к сцене.
На полпути меня втянула в танцы компания иностранцев. Захмелевший верзила, в рваных джинсах и с сальными патлами, протянул бокал. Пригубив, я закашлялась.
– Чёрт, это горючее?
– Русская водка! – гаркнул он, с пьяной ухмылкой тиская за бедро.
Ещё глоток – и мир засиял.
– Как, говоришь, тебя зовут? – он притянул меня к потной груди.
– Спорим, не угадаешь?
Он удвоил усилия, чтобы добиться моего внимания. Назойливый, но симпатичный. Время утратило значимость, музыка загремела в диафрагме. Я потянулась за водкой…
И это произошло.
Ужас хлынул по нервам, сердце замерло. Колени подвели, я рухнула на стол – он перевернулся, брызнула выпивка, кто-то надсадно завизжал. В суматохе я проползла среди разгорячённых тел. Захлестнули эмоции – чужие, не мои.
Чёрт знает почему, но я всегда чувствую, когда Лиз в беде.
Не разбирая дороги, я кинулась сквозь сплетения танцующих. Каблуки зацепились за чьё-то платье – пришлось их скинуть.
– Красавица, ты куда собралась? – на пути вырос верзила.
– Дай пройти!
– В постели я тигр! Махнём-ка?..
– Отвали! – схватив чей-то стакан, я плеснула ему в лицо.
Хриплый визг растворился в музыке.
Физиономия охранника стала ещё квадратнее, когда я выскочила наружу. У клуба выстроилась шеренга кэбов. Пьяная блондинка распахнула дверцу ближайшего – я без церемоний бухнулась на пассажирское сиденье. Водитель наглость не прокомментировал.
Это предчувствие – когда Лиз в опасности, – говорят, не редкость у родственников. Первый опыт, правда, был кошмарен, в шесть лет к такому нельзя подготовиться: ужас сорвал среди ночи, и я босиком ринулась в лес. Нам обеим тогда повезло: моё появление спугнуло напавшего на Лиз зверя. Потом связь проявлялась снова, но обнаружился изъян: я слышу Лиз, а она меня – нет. Может, и к лучшему. На моём веку столько передряг, что она, вероятно, сошла бы с ума, вытаскивая из каждой.
Едва машина притормозила, я швырнула водителю купюру. Кто-то поздоровался, но не до них. Влетев в подъезд, я промчалась по лестнице на пятый этаж. Ступеней будто стало больше, от бега дыхание спёрло.
Нет, ну что ей грозит дома? Провалиться в духовку?
На стук она не ответила – пришлось лезть за ключом. В замок я попала не сразу – чёртова водка!
Оттолкнув плечом дверь, я ворвалась в квартиру, но, вопреки ужасам, которые нарисовало воображение, тут оказалось темно и тихо. Только в узкой полоске между полом и дверью в спальню Лиз затрепыхался робкий огонёк, как от свечи. Оттуда долетел то ли смех, то ли кашель.