- Что за статья? - впервые посмотрел на меня следователь Бугаец.
Я пожала плечами.
- Как я могу рассказать в двух словах? Статья о том, как из городского морга похитили труп...
- Чей труп?
- Одной пожилой женщины. Умершей от инфаркта.
Бугаец кивнул, как будто ему все сразу стало понятно, и вновь обратился к Люське:
- Дальше?
...Незнакомец разложил перед Люськой мою статью и, повернув голову так, чтобы Люська полностью попадала в ракурс его единственного глаза, очень тихо, слегка растягивая слова, вежливо спросил у нее:
- Это вы?
Люська отвела локоны с лица и непонимающе уставилась на своего визави.
- Это вы? - повторил он свой вопрос. - Это ваша статья?
Голос у него был глуховатый, но не лишенный приятности. По крайней мере, холодный комок ужаса, подкативший к Люськиному заячьему сердцу, откатился обратно к желудку.
- Не-ет! - облегченно выдохнула Овечкина, мельком глянув на подпись под статьей. - Вы табличку на двери увидели? Да, Юлия Воробейчикова работает в этом кабинете, но сегодня ее уже не будет...
- А когда?
- Ну, завтра...
Незнакомец направился к двери и уже ухватился было за болтающуюся на одном гвозде металлическую ручку, как вдруг остановился и снова зацепил Люську взглядом.
- Скажите, а есть ли какая-нибудь возможность поговорить с автором статьи раньше завтрашнего утра?
- Нет-нет, - поспешно отказалась Люська. - Адресов сотрудников мы не даем. Просто приходите пораньше, вы наверняка застанете Юльку... то есть Юлию Андреевну... на месте - завтра газетный день.
- Видите ли, - после минутного раздумья сказал Одноглазый, - как это у вас говорят, дело не терпит отлагательства. Мне нужно очень срочно увидеть эту Юлию Воробейчикову.
Люська постепенно приходила в хорошее настроение и, улыбнувшись, озорно предложила:
- А вы выйдите в коридор, там стенд висит с портретами наших сотрудников, под каждой фотографией - подпись, вот и увидите Юльку, если вам очень уж хочется!
Она ждала, что неизвестный улыбнется вместе с нею этой незамысловатой шутке, но он неожиданно кивнул и быстро вышел.
А полтора часа спустя, покидая редакционные коридоры, Овечкина неожиданно для самой себя остановилась у стены, где под пыльными стеклами красовались выстроенные по ранжиру фотографии работников газеты «С тобой». Местом, отведенным моей персоне, явно заинтересовались какие-то вандалы: стекло было разбито, фотография содрана с картонной подложки так безжалостно, что она повисла рваными полосами, нетронутой осталась только подпись под ячейкой.
Другие фотографии смирно висели каждая на своем месте.
Люська страшно рассердилась на Одноглазого - ведь ясно было, что это он испортил нашу редакционную красоту! Но рассказывать о странном визите кому бы то ни было она поостереглась.
- Лю-юська! - простонала я. - Ну мне-то можно было сказать!
- Я боялась, что ты рассердишься, а вдруг это он порчу какую-то на тебя хотел навести?!
В Люськиной речи уже появились запятые и вопросительные знаки - добрый признак! Но одновременно из-под кудряшек показались и заморосили частым дождем прозрачные капли, послышалось хлюпанье и бульканье - и через минуту подруга уже исходила рыданиями. Связная речь прервалась, и по своему личному опыту я знала, что это надолго.
Ничего другого не оставалось, как обнять рыдающую Люську за плечи и увести ее наконец с улицы, где на нее уже пялились редкие прохожие, в здание редакции. Бугаец же задержался возле оперов. Они уже закончили осматривать место происшествия и вполголоса докладывали ему о чем-то.
* * *Через полчаса, сдав ревущую белугой Люську с рук на руки нашей сердобольной секретарше, я беседовала с Бугайцом в том самом кабинетике, где Овечкина впервые увидела Одноглазого.
- ...Значит, вы не знаете о причине столь пристального интереса убитого к вашей персоне?
- Не знаю...
Плечи Бугайца были опущены книзу, словно годами его притягивала к земле невероятная тупость свидетелей обвинения. Алексей Федорович вздохнул, зачем-то провел пальцем по крышке стола, за которым он расположился со всеми удобствами, и неожиданно обратился ко мне с ноткой некоей человечинки - это было так вдруг, что я даже растерялась:
- Юлия Андреевна, я понимаю, что профессиональная гордость заставляет вас скрывать от следствия важные данные - погоня за сенсацией, журналистская жилка, - я не одобряю этого, но понять могу. Однако согласитесь: не договаривая чего-то мне, вы...