- Как вас зовут? - спросил Спринглторп.
- Гийом. Мишель Гийом. Вот мой паспорт. Виза до конца года. К счастью… И здесь все время так? Трясется?
- Да. С ночи.
- Вы бы видели эту табуретку, Спринглторп! Как он на ней летает? Четыреста миль над океаном! Эти летчики-любители все полоумные.
- Не знаю, полковник. Летчик, самолет, связь с Францией. Мне не приходило в голову этого желать. Это замечательно.
- Он нарушил правила полета для гражданских самолетов. Пролетел над запретным районом. Я должен его арестовать.
- Это действительно запретный район?
- Какое это имеет значение?
- Но ведь он не намеренно. Может, позвонить Джеффрису?
- Джеффрис обязан исполнять законы так же, как и все мы.
- Но ведь законы не действуют. Введено осадное положение.
- Тем хуже для этого Гийома.
- Полковник, вы в самом деле хотите его упечь?
- Имею на сей счет установленный порядок.
- Но это же… похоже на нелепость! - Спринглторп в последний момент успел проглотить неположенное слово «идиотизм».
- А чем вы поручитесь, что он не мародер или не соглядатай банды мародеров, только и ждущих от него условного сигнала?
- Полковник, мы слишком часто говорим о мародерах, а ведь ни одного случая…
- Потому-то и ни одного, что мы слишком часто говорим.
- А если я возьму его на поруки?
- Не вздумайте. Пусть это делает виконт Кельтхайр. Придется его искать. Только этого нам не достава…
Пол выскочил из-под ног Спринглторпа. Свет померк, но было видно, как полковник всем телом метнулся влево и распластался на дверце несгораемого шкафа. Что-то хрястнуло Спринглторпа по шее сзади, он ткнулся спиной и локтями о стену, но соскользнул на пол и уже было привстал на корточки, как его пнуло. Он упал ничком, ударился головой. Что-то гремело, падало, разбивалось. Кто-то кричал. Он тоже закричал. Его подбросило, и он падал томительно долго. Упал, и стало совсем темно. В этом стальном ящике сверху на него ничто не обрушится. Значит, он останется невредим, это главное! Как темно!..
3
- Послушайте, не курите здесь! Дышать нечем!
- Тише. Тише!
Фонарь бился о шест палатки и безостановочно дребезжал. Огромные тени метались по стенам и своду, когда кто-нибудь вставал или переходил с места на место, и от этих внезапных бестелесных бросков сжимало горло. В ушибленный затылок монотонно вгрызалась боль, повязка стесняла движения, но они и без того были тяжелы и неуклюжи. Все тело как налилось свинцом. Долго он так не выдержит. Шестьдесят два года возьмут свое, и он рухнет как подкошенный на вздрагивающую землю.
При мысли об этом его закачало, и он сжал руками край стола, чтобы не упасть с узкого железного стульчика.
- Вот здесь трещина выходит на сушу. Ширина ее - метров тридцать. Она идет дугой на юго-восток, вот здесь пересекает реку. Река обрушивается в нее водопадом. Дальше трещина суживается, сворачивает на юг, потом снова на восток, задевает озеро. Судя по всему, озеро стекает в нее. Мы летели вот здесь. Вода отступила метров на двести от берега. Дальше трещина идет очень прямо на юго-восток и теряется в лесу.
- А дороги? («Глупый вопрос. Кто это?»)